Александр Градский

13 марта в к/з «Минск» Творческие мастерские «Порт У» представляют юбилейный концерт Александра ГРАДСКОГО. Того самого Градского, который не только стоял у истоков русского рока, но, что называется, сам исток. Он основатель (еще в 1960-е годы) группы «Скоморохи», автор первой советской рок-оперы «Стадион», автор музыки к более чем сорока фильмам, шутник и охотник посмеяться и высмеять. И от жизни Градский получает огромное удовольствие…

— Александр Борисович, в последний раз вы были в Минске относительно давно. Это вас так редко приглашают или вы так редко выступаете?

— Редко выступаю. Я просто не соглашаюсь часто ездить в одно и то же место. Городов-то много, а надоедать одному и тому же зрителю не хочется.

— Организаторы вашего нынешнего минского концерта сказали, что, едва появились афиши, продали половину билетов, хотя вы отнюдь не из тех, кого каждый день по ТВ крутят.

— Я могу быть только благодарен тем, кто придет на мой концерт, но не знаю, чем обусловлена скорость продажи билетов. Обычно ведь билеты хорошо продаются, если кого-то очень сильно рекламируют…

— Но вас-то не рекламируют.

— Ошибка телевизионных людей состоит в том, что они думают, что если рекламируют какой-то товар, то обязательно смогут его продать. Но сделать это можно один раз, второй раз будет уже труднее, а третий — вообще невозможно. Потому-то задача сегодняшних телевизионных продюсеров состоит в том, чтобы сделать какой-то товар привлекательным только на один-два раза, потом они забывают о нем и создают уже другой товар. У самого же товара — каковым я себя тоже считаю — есть другая идея: быть нужным людям как можно дольше. Поэтому нужно следить за собой и постоянно обновляться. Или достичь такого уровня мастерства, чтобы быть интересным всегда. Зависеть же от телевизионной конъюнктуры не хочется.

— Говоря о товаре, который продастся раз-два, а третий раз уже нет, вы имели в виду некачественный товар?

— Необязательно — иногда и там попадается что-нибудь достаточно интересное. Просто у назойливой рекламы есть обратная сторона: люди устают от музыканта или певца, которого постоянно им навязывают. О нем уже все известно, никакой тайны больше нет, поэтому идти на его концерт неинтересно. И потом, на концертах бывает много обмана — фонограмму крутят…

— А вам самому приходилось выступать под фонограмму?

— Да, иногда выступаю, но под оркестровую фонограмму. А пою-то сам. Лишь однажды пришлось петь под фонограмму — это было году в 1985-м в Молдавии и было связано с телевизионной съемкой. Мне это страшно не понравилось, и никогда потом я больше так не выступал.

— В Минск вы приезжаете с программой «Хрестоматия»…

— Дело в том, что этот год считается вроде юбилейным (Градскому исполняется 55 лет. — С.Ш.), поэтому у меня в ноябре будет концерт в «России», где я уж точно должен буду спеть «Хрестоматию». Но программа очень тяжелая в вокальном отношении. Смогу ли выдержать весь концерт плюс еще какие-то классические вещи? В Минске я попробую это сделать, попробую соответствовать этому технически. Все ведь познается опытным путем.

— Собираясь в Беларусь, не ностальгируете? Ведь именно в Гомельской области вы проходили свои «университеты» еще в 1968 году…

— Но это все-таки была не более чем профессиональная работа. Я тогда с концертами объездил всю Беларусь: Гомель, Витебск, Мозырь, Жлобин, Брест — где только не был! Правда, выступал не в качестве солиста, а, подыгрывая на гитаре, зарабатывал деньги на свою группу в Москве. Тогда же, кстати, познакомился с «Песнярами». Правда, они были в то время еще «Лявонами». Мы встретились в каком-то клубе, где Володя Мулявин исполнял что-то на английском языке из «Битлз». Мы еще крепко выпили с ним!.. (Смеется.)

— Вы и музыку написали к белорусскому фильму «В августе 44-го…». Вам-то самому картина понравилась?

— У меня сложное отношение к этому фильму. Во-первых, вскоре после премьеры погиб режиссер, и это, естественно, наложило грустный отпечаток на восприятие. Во-вторых, этот фильм, конечно, мог быть лучше. Вообще говоря, люди, участвующие в процессе создания фильма, обычно, споря, приходят к какому-то общему знаменателю, на основе которого потом кино и делается. Хотя в моем случае к общему знаменателю мы пришли, но потом продюсер и режиссер сделали все по-своему, так и не приняв во внимание мое мнение о том, как в картине должна звучать музыка, как должны быть смонтированы эпизоды. Но это типичный прием режиссеров и продюсеров всего мира — они сначала выжимают из тебя соки, а потом делают все по-своему.

— Насколько я знаю, первую скрипку на последнем этапе монтажа картины играл уже продюсер Владимир Семаго…

— Я его и имею в виду. Он был продюсером картины вместе со своей женой. Это был его первый и, думаю, последний опыт… Вот Пташук сделал семь фильмов, а я — сорок шесть. И этим все сказано. (Смеется.)

— А изменилось ли ваше мнение о Лукашенко по сравнению с тем, что вы говорили пять лет назад: «Мне нравится Лукашенко. Меня, как русского националиста, он вполне устраивает. Мне кажется, что — хочет он того или не хочет — в его речах несколько раз проскальзывало искреннее желание, чтобы наши народы опять жили вместе. Правда, Лукашенко напоминает мне человека на коне.

Проскакал, что-то натворил, а потом подумал: «Может быть, я что-то не то сделал? Ну ладно — потом исправлю!» Но он и не политик. Лукашенко, как мне кажется, только учится. Он не умеет лавировать. И, наверное, еще не знает, что умение лавировать — это высший пилотаж политика».

— Интересно, но все то, что я тогда говорил о Лукашенко, все это могу повторить и сейчас. Кроме одного: Лукашенко стал нравиться мне гораздо меньше (смеется), потому что так и не научился делать то, о чем я говорил. А все остальное — просто как про него нынешнего сказано!.. Вообще, сегодня мне уже трудно понять, на каких же условиях он хочет объединения наших народов. Более того, теперь мне практически ясно, что он и не хочет этого. Но, видите ли, в чем дело: я убежден, что и у белорусов-то нет никакого активного желания объединяться с Россией, поскольку если бы оно было, то народ заставил бы и Лукашенко, и любого другого правителя поступать так, как сам народ хочет.

— Ранее вы рассказывали, что у вас хорошая интуиция и на людей, и на события, которые вообще умеете предугадывать. Например, путч предсказали за полгода — когда пили водку на кухне у Макаревича. И ребятам из «Нового взгляда» предрекли: «Вас будут убивать». Что еще кому напророчили?

— Я в 1986 году пел: «Гласность, мама дорогая, демократия такая — кого хошь, того и лупишь по мордам». А ровно через полгода случились события в Алма-Ате, и дальше уже пошло-поехало: Карабах и т.д. Обычно демократия выпускает из бутылки разных видов джиннов. С одной стороны, это хорошо и необходимо, а с другой — опасно, поэтому и надо быть готовым к тому, что следом придут проблемы и распри. Демократия — вещь сладкая, но с горькими последствиями. Однако лучше сладкое и горькое, чем пресное. Наверное.

— Александр Борисович, а взялись бы сказать, что вас самого ждет через десять лет?

— Ну-у, я бы хотел жить еще (смеется) и быть в состоянии что-нибудь придумывать.

— А вы ориентируетесь на то, кто сколько прожил, или чувствуете, сколько вам осталось?

— Не чувствую. И слава Богу. Это ведь знаешь, как может быть — бах и все! (Смеется.)

— Вы этого и опасаетесь?

— Все-таки хочется все сделать и успокоиться. Состояние успокоенности — это когда чувствуешь, что больше ни на что не способен. Вот в этом состоянии можно вести уже растительную жизнь — просто лежать с красивой девушкой на пляже, пить вино, смотреть на море и ждать, когда помрешь. Если же чувствуешь, что можешь и это, и то, но тут вдруг у тебя перехватывает дыхание, тогда обидно. Лучше все-таки умирать импотентом — и в творческом смысле, и в физиологическом.

— Это вы хорошо сказали.

— Я иногда вообще говорю хорошо. (Хохочет.) Но умирать лучше импотентом — это точно!

P.S. Благодарим Творческие мастерские «Порт У» за оперативную связь с А.Градским.



[Новости сайта] [Биография] [Дискография] [Все публикации...]	© Web Site. Vladimir Timinsky 1999-2004