Александр Градский - Неофициальный сайт
«Его высь иже в небеси...»
По материалам: "Час"
12.07.2004
Пресс-фото.
Александр Градский, просто настоящий музыкант
- В субботу за два с половиной часа до концерта в зале «Дзинтари» настоящий певец Александр Градский на фоне проливного дождя дал пресс-конференцию для журналистов. Через означенное время на фоне опять-таки проливного дождя спел все лучшее, что сочинил за 40 лет музыкальной жизни, плюс новые песни с последнего диска «Хрестоматия». Выступление стало генеральной репетицией юбилейного концерта (в начале ноября Градскому стукнет 55), который осенью пройдет в ГЦКЗ «Россия». Общение как с Градским-человеком, так и с Градским-певцом - огромное удовольствие. Хочется делиться.
- Градского пересказывать не стоит, поскольку говорит он вкусно, едко и по существу. Цитируем.
- Театр на Коровьем Валу
- - Театр Александра Градского - на средней стадии строительства. Разместится в здании бывшего кинотеатра на Коровьем Валу, дом 3, строение 1. Спонсирует все Московская мэрия. Если получится, будет зал с неограниченными техническими возможностями, но ограниченным количеством мест - на 600 человек. Четыре раза в месяц там будет идти музыкальный спектакль, имеющий непосредственное отношение ко мне, в остальное время - кино, дискотеки, все что угодно. Больше я про театр ничего не знаю пока - ни что за публика будет, ни что за артисты. Режиссер? Будет, но если мне что-то не понравится, все переделает. Я столько лет пробивал идею театра, что если не буду командовать парадом, мне будет неинтересно. Тогда лучше сидеть на даче, плевать в потолок и попивать коньяк.
- «Я не смогу заставить Долину петь искренне!»
- - Что за спектакль? Скорее всего, опера «Мастер и Маргарита», которую я писал около 30 лет и написал, используя либретто поэта и переводчика с испанского Павла Грушко. Только вот петь в ней пока некому. Сам я могу спеть две партии - Мастера и Иешуа, ну Пугачева еще могла бы Гелу спеть - чертовщина в ней есть. А больше-то некому! Долина? Ну, я еще смог заставить Долину не кричать, а петь. Хотя бы через каждые шесть тактов. Но научить ее петь искренне я не смогу никогда. Так что вся надежда на молодежь, на свою студию при театре. А певцов, которых не надо было бы натаскивать, просто нет.
- Концерт в бане
- - Как я себя чувствую на эстрадной сцене? Да мне наплевать, где и рядом с кем петь! Самый лучший концерт я наблюдал как-то раз в бане. Для одной компании пели Зыкина, Магомаев, Пьеха, Ободзинский, Высоцкий, Ротару и я. Когда же все уже окончательно приняли, на сцену вышел еврейский ансамбль, состоящий сплошь из цыган, а солировал в нем негр Вейландт Родд с русской народной песней «Коробейники». А вы говорите!
- «Комплимент» современной эстраде
- - Какие у меня отношения с эстрадной тусовкой? Строгий нейтралитет. Я их всех считаю дерьмом, так прямо и говорю, но фамилий никогда не называю. И каждый думает,что я это говорю про другого. А еще все боятся, что я мемуары начну писать - ведь я все знаю, кто, когда, чего и с кем. Неоднократно предупреждал: «Не будите во мне писателя!» С тех пор боятся.
- Как Градский со Шнитке шлягер писали
- - Шлягер сочинить - тьфу! Только что-то мешает. В 87-м году мы с Альфредом Шнитке были в Берлине, на юбилей Вилли Брандта ездили. Спели, потом выпили пива, потом водки, Это все было ничего. Но после водки выпили еще пива - и это было неправильно. Потому что Альфред вспомнил, что у него, как всегда, нет денег, а я - что их почему-то у меня сейчас тоже нет. И с пьяных глаз мы решили разбогатеть на шлягерах. Решили сочинять под псевдонимами: Шнитке стал «Рабиндранат», а я «Тагор». Сочинять пошли тут же и долго истошными воплями пугали жену Альфреда и его музыкантов. Но три медляка и три съедобных быстрых шлягера сочинили. А потом пошли выпили по 50 коньяку, и Альфред вдруг сказал: «Нет, Саша, все-таки стыдно. Мы-то будем знать, что мы с тобой это сочинили». Вот с тех пор я шлягеров и не пишу.
- P. S. А потом, в 19.25, взлетела со сцены «Дзинтари» прямо в небо, без всяких задержек по дороге, песня о Высоцком, цитату из которой «его высь иже в небеси» можно применить и к самому Градскому (только он, слава богу, живой). А за ней - вечная пахмутовская «Как молоды мы были», к сожалению, не устаревший блюз о власти, песнь (именно «песнь», а не «песня») о дочке и многое другое хорошее. И все было как-то по-настоящему. Когда грянул ливень, Градскому на сцену вынесли зонтик, а он, в свои очень молодые еще 55, только улыбнулся и поймал взгляд хрупко-фарфоровой девушки Марины, сидевшей в первом ряду, - новой женщины всей своей жизни. И снова запел в Высь.
- Карина ЭВАНС
