Александр Градский

Про себя и других певцов

- В моей жизни остается все как раньше. Вокруг все суета и томление духа. О себе я рассказываю своей музыкой, а все остальное, что в нее не вошло, объяснять бесполезно. Недавно выпустил новый диск «Хрестоматия» - это пособие по музыкальной грамоте. А сейчас хочу записать пластинку по «Мастеру и Маргарите». Для этого есть почти все: деньги, студия. Но не хватает самого главного - исполнителей. Я не вижу вокруг себя тех, кто мог бы исполнить партии главных героев. Ничего против исполнителей, которые выступают на эстраде, я не имею. Я просто их не принимаю, потому что они не умеют ни петь, ни играть. Зачастую ребята не слышат, что они спели фальшиво, а сыграли неточно. Их это не волнует. Меня, если честно, тоже...

Это касается и наших рокеров. Когда-то мы, объединив московский и петербургский рок-клубы, встали на защиту русского рока. Я был благодарен за это нашим ребятам: Гребенщикову, Шевчуку и другим. Но друзьями мы не стали, потому что я всегда говорю правду, которая никому не нравится. Они не стали развиваться музыкально и обрекли себя на творческую смерть. У них каждый год выходят пластинки, похожие друг на друга. Это неинтересно. Вот меня как-то спросили: нравится ли мне группа «Тату». Посмотрев два клипа, я сказал, что эта группа умрет через полтора года. И не ошибся...

Про выпивку и провинциальные города

- К сольным концертам я не готовлюсь. Просто за неделю до этого не пью ничего крепкого. А после выступления обязательно балую себя коньяком. Выпить могу много, потому что не пьянею. Иногда даже пою за праздничным столом, например, Бетховена...

Очень люблю выступать в провинции. Сегодняшняя публика в разных городах не отличается друг от друга. Разве что климат влияет на характер, но через 17 минут после начала концерта народ начинает вести себя одинаково.

Я ведь и сам родился не в Москве, а в крошечном городе Копейске Челябинской области. Просто туда направили моего папу-инженера, мама поехала с ним. Она вела драматический кружок во Дворце пионеров. И маму мою помнят до сих пор, независимо от меня. Там, во Дворце пионеров, даже есть стенд, посвященный ей. Потому что именно благодаря ей несколько ребят стали профессиональными актерами. А для Копейска это немало. Но у меня нет к городу моего детства привязанности. Именно там сильно простудилась, а потом заболела мама. Через несколько лет, когда наша семья уже переехала в Москву, мама умерла - ей было всего 34 года.

Про женщин и детей

- Я всю жизнь сам делал своих женщин. Если не получалось, то расходился с ними. У меня было много попыток, и почти все неудачные. Самое удачное мое произведение - это последняя жена. И наши замечательные дети Даниил и Маша. Это мой семейный тыл. Правда, сейчас он разлетелся, потому что дети выросли. Сын учился в Лондоне, откуда вернулся взрослым, самостоятельным и культурным. Сейчас ему 23 года, и он работает в одной очень сильной корпорации. А дочь Маша тоже училась в Англии, теперь она студентка МГУ. Иногда живет со мной, иногда бегает к кавалерам...

Детей учить музыке я не стал, хотя способности у них есть. Иногда кто-то из них просит: «Папа, позанимайся со мной». Но я знаю, что ребенка хватит только на полчаса, а потом он побежит тусоваться. И вообще, мастер никогда не станет учить своего сына. Он отдаст его в ученики другому мастеру...

Про плохое кино и запрещенные приемы

- Хорошее кино сейчас не делают. Есть хорошее развлекалово, да и ладно. Но такого фильма, как «Судьба человека», который я видел 30 раз и каждый раз рыдаю в одном и том же месте, почему-то не снимают. Раньше мне нравились фильмы Тарковского. Сейчас для меня это всего лишь интеллектуальная движущаяся картинка. Хотя гениальные вещи все-таки есть. Такие как «Шестое чувство» или «Человек дождя». А фильм «Романс о влюбленных», к которому я когда-то написал музыку и который посмотрели 120 миллионов человек, - это плохой фильм. Все мужские партии в этом фильме должен был исполнять я - так было задумано, но режиссеры сказали: «Ты слишком много поешь. Пусть споет актер Конкин» (младший брат главного героя. - Прим. ред.). Он спел как смог. Теперь именно в этом месте, когда надо плакать, все зрители ржут. Я считаю, что в кино нельзя использовать запрещенные приемы. В фильме «В августе 44-го», к которому я писал музыку, режиссеры специально нашли мальчика-инвалида без руки и показали его в картине! Нельзя этого делать! Это все равно, что прямо в кадре откручивать котенку голову или ломать лапу собаке. Все зрители, естественно, будут рыдать. Но это уже не кино!

Про российский гимн

- К нашему новому гимну я отношусь отрицательно, это полный идиотизм. Но его утвердили, и ничего не поделаешь. Я предлагал свой вариант. И когда, исполнял его в Кремле, шесть тысяч человек не сговариваясь встали! Только несколько человек в первых рядах остались сидеть. Музыка заставила людей оторваться от своих кресел! Это как в ситуации с роскошной женщиной. Когда такая заходит в комнату, у мужиков начинает колоть в заду, и они поднимаются. Так и с гимном должно быть: ты поднимаешься не по обязанности, а по душевному порыву. А сейчас, когда звучит утвержденный гимн, я встаю исключительно по обязанности.

Про Москву и Петербург

- Я обожаю Москву и люблю Петербург. Эти города очень разные, между ними постоянно идет эстетическое соревнование. Москва любит москвичей и приезжих. А Питер как будто комплексует. Он должен быть увереннее в своей незаменимости и красоте, тогда и люди будут чувствовать себя в нем уютнее и свободнее.

Однажды со мной произошел один случай. Лет тридцать назад в Ленинграде меня снимали для центрального телевидения. Я прогуливаюсь по набережным в наушниках. С тех пор, куда бы я ни приезжал, меня все спрашивают: «Ну как там у вас, в Питере? Вы же там живете?» Когда начинаю объяснять, что я москвич, все сильно удивляются. Почему-то у многих своих зрителей и слушателей я ассоциируюсь именно с Петербургом. Мне приятно, хотя жить в этом замечательном городе я бы не смог - здесь для меня холодновато...

Про смерть и великого Козловского

- Я перестану испытывать чувство счастья, когда потеряю голос и не смогу петь. Но очень надеюсь, что к этому времени умру. Хотя я был знаком с человеком, которому было хорошо за восемьдесят, а он прекрасно пел. Это Иван Козловский. Мы общались за год до его смерти, о нас снимали фильм. Мы пели Фауста. А потом мне позвонили и сказали, что Козловский умер и его некому хоронить. Тогда я, режиссер и оператор фильма отправились в морг, забрали тело великого певца и похоронили его... Ощущения жуткие: на улице холод - 20 градусов мороза, я за рулем «пазика», в котором гроб с телом великого Ивана Козловского...

Алена БОБРОВИЧ

Фото: Елена ШРАЙБИКУС



[Новости сайта] [Биография] [Дискография] [Все публикации...]	© Web Site. Vladimir Timinsky 1999-2004