Александр Градский

Певец и композитор Александр Градский вот уже много лет демонстрирует публике, что с гениями общаться - это вам не бланманже кушать. Не пощадил он и собравшихся на концерт, посвященный его 55-летию.

Едва выйдя на сцену, Градский немедленно повел себя как Наум Коржавин в известном довлатовском апокрифе. Сперва он безо всяких предисловий усомнился в способности пришедших зрителей воспринять без подготовки его сложные сочинения. Затем пригрозил, что публике сегодня придется нелегко. Затем обидел разом целый город, а заодно и всех собравшихся в зале, сообщив: "Вообще-то те, кто находится на этой сцене, в представлении не нуждаются, но откуда я знаю - может, вы из Кинешмы приехали". Даже с учетом приехавших из Кинешмы в зале было совсем немного людей, и г-ну Градскому стоило бы быть с ними полюбезнее, но не для того он выбрался на сцену, чтобы миндальничать с публикой.

То, что вечер обещает быть непростым, было понятно и без предисловий: на сцене теснились большой симфонический оркестр, оркестр народных инструментов, детский хор и джазовый ансамбль Бутмана. Первым же номером Градский исполнил прославивший его "Первый тайм" и, расплевавшись таким образом со всеми обязательствами перед залом, принялся толкать вперед неподъемную многочасовую программу, наполненную его любимыми сочинениями и составленную без малейшей оглядки на слушателей. Тут были оперные арии, песни разных лет, симфонические сочинения, вокальные циклы, хиты из репертуара Queen и Фрэнка Синатры, а также просто любимая музыка певца, которую он с удовольствием послушал вместе с залом. Вообще-то резонно предположить, что, придя на концерт Градского, слушатель хочет услышать именно Градского, а не Бизе и не увертюру Верди к опере "Сила судьбы". А Верди и Бизе он лучше послушает в другом месте и не с таким чудовищным звуком.

Но мнение публики здесь едва ли кого волновало: в расчет брался только идеальный слушатель, счастливо и тихо внимающий всему, что происходит на сцене, и досконально знакомый с обширной дискографией композитора, в которой есть и музыка к балетам, и рок-оперы, и вокальные сюиты, и киношлягеры. Именно к нему обращался юбиляр - не трудясь даже объявлять названия композиций и только указывая год создания.

Большую же часть времени на сцене имел место броский вокальный аттракцион, настоящие легкоатлетические упражнения для голосовых связок. Действительно, когда один человек с легкостью перекрывает пару-тройку оркестров и хор в придачу, это впечатляет. Градский с видимым удовольствием закладывал такие пассажи, что будь на сцене бокалы - непременно бы полопались. Было в этом что-то от мазохизма и жовиальности русской бани: выныривая из очередной арии, он явственно покряхтывал, улыбался, поеживался и покрикивал: "Побыстрей, ребятушки, поинтенсивней! Нам до одиннадцати успеть надо!". С голосищем Градского не справлялись микрофоны, колонки трещали и скрипели, как деревья под натиском урагана, и каждый заход на фортиссимо - а он случался в среднем каждые полторы минуты - слушателями ощущался буквально физически, телом: грохотало так, словно на "Россию" пикировал "мессершмитт".

Вообще-то самых блистательных результатов Градский достигает, когда поет тихо, - в конце концов в его песнях множество тончайших нюансов, которые попросту затаптываются этими кавалерийскими наскоками. И уж точно "My Way", равно как и "Strangers in The Night" предназначены не для того, чтобы проверять на прочность барабанные перепонки зрителей. Эталонные их исполнения отличает именно что сдержанность - качество, временами осеняющее Градского-композитора, но совершенно незнакомое Градскому-певцу. С другой стороны, именно эта душевная прожорливость и желание обнять голосом все существующие на свете музыкальные жанры и сделали Градского таким, каким мы его знаем: певцом с неуемной фантазией, фантастическими вокальными данными и еще более фантастическим самомнением. Помноженное на размах, которого не видела даже привыкшая ко всему сцена "России", оно дало совершенно необыкновенные плоды, уважать которые следует просто за сам факт их наличия.

Не случайно юбиляру оказался так близок другой любитель гигантоманских постановок, оперных арий и возведенного в абсолют дурного вкуса - Фредди Меркьюри: блестяще исполненное "Show Must Go On" как нельзя лучше это продемонстрировало. Градский вполне мог бы собирать стадионы: все его творчество буквально вопиет о тысячах и тысячах слушателей, готовых потерпеть ради встречи с прекрасным. И то, что в зале собралась ничтожно малая их часть, говорит лишь о том, что слушатель - в массе своей - дурак и не понимает собственного счастья. Остается надеяться, что к следующей круглой дате г-н Градский как-нибудь исправит это досадное недоразумение.

Прим.: Публикация не подписана, но уж очень напоминает она стиль "деликатного" и "оченьмузыкальногокритика" - Олега Кармински.



[Новости сайта] [Биография] [Дискография] [Все публикации...]	© Web Site. Vladimir Timinsky 1999-2004