Alexander Gradsky - Unofficial site
Ох, как им накласть на нас, бэби!
Вечерняя Москва
5 ноября 2004 г.
- 55-летие великий и ужасный Александр Градский отметил примерно так же, как и свое прошлое 50-летие. Только оркестров нагнал больше. И пообещал, что это последний раз.
- На сцене зала «Россия» был прямо-таки табор. Только очень дисциплинированный. Три оркестра - симфонический под управлением Симкина, народных инструментов имени Осипова и джазовый во главе с Бутманом - располагались так плотно, что контрабасисты стояли на головах у саксофонистов, а баянисты сидели на скрипачах. Плюс детский хор из города Клина, подтверждающий, что Великий и Ужасный в зрелом возрасте впал в некоторую сентиментальность.
- Сам же Александр Борисович, наинезависимейший ковбой из старой рок-гвардии, упорно сопротивляющийся видимой буржуазности, был очень узнаваем. Весь в черном, в очках и с патлами до плеч, похожий скорее на какого-то героя Гофмана, он находился в центре музыкального собрания, окруженный пятью разными гитарами на разный случай.
- Никто бы, собственно, не удивился, если бы он сыграл и на пяти сразу. В этот холодный хмурый вечер здесь собралось столько верных его поклонников всех возрастов (включая Александра Минкина и Андрея Караулова), что можно было бы и постараться. Впрочем, больше, чем делал Градский, сделать было трудно.
- Своим громобойным самородным «народным» тенором, усиленным излишне чутким микрофоном, он, как обычно, то и дело прыгал на октаву вверх и обратно, поражая молодостью связок.
- Начал, ударив стариков по печенкам, с песни «Как молоды мы были», причем за роялем сидел не кто-нибудь, а Александра Пахмутова. Дальше пошел салат оливье с веселыми, но высокомерными шуточками юбиляра, желающего, как всегда, выглядеть самым раскованным:
- - Щас высокие гости рассядутся... Ну, вы приготовились?
- После Пахмутовой была ария Неморино из «Любовного напитка», Песенка Герцога из «Риголетто», Симкин отмахал увертюру из «Силы судьбы» (через микрофоны это было невыносимо).
- На многочисленные первые букеты герой вечера отреагировал миленько:
- - Я сам скажу, когда надо давать цветы. А то у нас теряется ритм концерта!
- Можно было бы принять это за чистое хамство, если бы Градский не был известным мизантропом, матерщинником (чем бравирует) и всеми признанным крупным талантом, которому прощается абсолютно все. Даже заведомо неряшливая концепция торжественного вечера, которую можно было бы отлить в слова так: «Плевать мне на всех на вас, я тут все купил, что хочу, то и делаю!»
- Соответственно ей вместе с Кобзоном провопили дуэтом «Мicяць на небi». Иосиф Давыдович в тон юбиляру заметил:
- «М-да, если бы мы поехали на Украину, второго тура там бы не было...»
- - Оу, йес! - тут же возопил Градский, обозначив выход на сцену команды Бутмана с саксофоном. Начались медоточивые синатровские хиты, сменившиеся агрессивной куиновской «Шоу мает гоу он» с детским хором.
- После игривой фразы «Иногда я тоже пишу симфоническую музыку» оркестр сыграл ни шаткий ни валкий вапьсок, где саркастическая часть невольно придушила лирическую. Но раскатистое градское «Би май лав» вернуло концерт в русло хитов.
- После «Памяти Карузо» замогильную тему продолжили вариации на «Вечерний звон» (коронка народного оркестра) и ресторанно-душераздирающая «Гори, гори, моя звезда!» всегда довольного собой певца. И «Соле мио», и «Нессун дорма» (убойная ария Калафа из «Турандот»), и «Йестердей», и «Нью-Йорк, Нью-Йорк» только подтвердили: Градский любит слить все сливки в одну вазу для фруктов разом.
- Каков же будет апофеоз?
- «Дом восходящего солнца» вместе с буржуазным Макаревичем и барабанщиком группы Градского «Скоморохи» (заметим, исторически первой рок-группы в СССР!) закончился столь знаменательными словами «И бог здесь, я знаю, - только я!»
- Что примерно подтвердил выход на сцену казаков в папахах (!) и президента Российской академии проблем обороны и правопорядка (или как-то так). Последний наградил «гениальнейшего соотечественника» Орденом Петра Великого 1 степени «золотым с бриллиантовой лентой».
- Джаз завел туш. Народ обалдел окончательно. Настолько, что встал, когда Градский запел наподобие Жанны Бичевской царский гимн с видоизмененными словами «Боже, нас всех храни!» Бутман ответил нестройным «Хэппи бездей», казаки орали «Любо!» Пожар в борделе.
- - Ну что, устали? - спросил зрителей Градский, а времени было уж пол-одиннадцатого вечера. - Сходите в буфет, будет второе отделение.
- Решившие, что он пошутил, ушли. Я и сама рыпнулась. Но меня удержали за рукав.
- Один, совсем один остался на сцене Градский. Голенький, можно сказать. С аппаратурой, которой он весь вечер ворочал сам.
- - Такая радость сознавать, что больше никогда не буду таких вечеров делать!..
- (Приятненько слушать, да?)
- И началось то, ради чего пришли - золотые песни самого Градского, человека не то кабацкой, не то королевской складки. Всегда стоявшего особняком. Гордого в своей непризнанности рокером номер один в России и тенором номер один в мире. «Я не являюсь героем в этой стране, наблюдая за суетой со стороны». Пел про подцензурные, как теперь выражаются, СМИ: «Ах, мразь телевизионная, радийное мурло!»
- И про власть - помните этот бессмертный блюз? «Им всем накласть на нас, бэби, ох, как им накласть!»
- Кредо осталось прежним: «самовыражаться, не ожидая перемен». Перемены мы уже проходили. Некоторые тинейджеры старика Градского, уроженца города Копейска Челябинской области, уже и не знают. Оглянись, незнакомый прохожий, это уже снова можно петь: «А морда просит кирпича, ах, у Ивана Лукича». А вы говорите Шнур там какой-то...
- Наталья ЗИМЯНИНА
- Фото Виктора Смольянинова
