...Мы говорим уже полтора часа, а вы сказали за это время всего два матерных слова. А ведь всем известно, что Градский - страшный матерщинник.

Да я мало ругаюсь на самом деле, просто делаю это смачно. Но должен сообщить, что порой гораздо страшнее сказать человеку без всякого мата: «А ну-ка иди отсюда!»

И идут?

Идут. Потому что понимают: иных вариантов нет. Но я в последнее время очень ограничил свое общение с теми, с кем могут возникнуть даже мало-мальские контры - стараюсь с такими вовсе не общаться...

Живет Градский в самом центре Москвы - в двух шагах от Пушкинской площади. Его квартира столь огромна, что два мелких йоркширских терьера смотрятся на ее бесконечных просторах, как две мухи на тарелке военного локатора. И только сам Градский вполне соответствует габаритам квартиры - он огромен. И не только душой.

Вы сколько весите?

Около 120 кг.

Срочно худеть!

Сейчас я этим занимаюсь, правда, тогда петь будет сложнее. Есть законы природы, которые не обманешь. Для пения нужен определенный объем легких.

А как связан звук с весом? Ведь объем легких от накопленного жира не зависит.

Зависит. Меняется грудная клетка, расходятся ребра. Конфигурация тела меняется. Я это на себе замечаю: меняется вес - меняется качество пения. Чтобы три октавы выдавать, нужно иметь опору -и мышечную, и скелетную. Тенор вообще считается голосом неестественным для мужчины. Очень редко тенор бывает худым. Паваротти вообще 150 килограммов весил. Пока я пел только рок-н-ролл, я весил 70 килограммов. А чем больше занимался классикой, тем больше полнел.

Это же вы придумали слово «совок» для обозначения советских людей. Один журналист писал про ваше авторство в каждой своей статье, где употреблял слова «совок» и «журналюга». Не знаю, правда, зачем он это делал...

Часто слово, ушедшее в народ, теряет авторство, а неплохо бы его сохранить - такая у него была идея. Поэтому он в каждой статье писал, что слово «журналюга» придумал Градский. А кончилось тем, что лет через пять или шесть наткнулся я на статью в газете «Культура», где было написано: «Не знаю, кто придумал это слово - «журналюга», но...» Я тут же позвонил в газету и сказал: все бессмысленно - если слово, как воробей, ушло в народ, его уже не поймаешь, надо не париться. Разве кто-нибудь сейчас помнит, что слово «летчик» придумал Велимир Хлебников?

К чему я вспомнил этого «совка»? А к тому, что вы тоже совок. Вы родились хрен знает когда, хрен знает в какой дыре.

В городе Копейске на Урале, куда моих родителей распределили из Москвы на работу... Но я не совсем совок. В моем представлении совок - человек в достаточной мере безынициативный. А я-то сам довольно инициативный, и от совка во мне только общее ощущение действительности. Причем, что интересно, негативного смысла в это слово я не вкладывал! Оно потом само как-то негативным смыслом обросло. С моей стороны не было в этом определении ничего оскорбительного. В моем «совке» не было ни туповатости, ни быдловатости, которые появились в теперешнем понимании. Потому что, конечно, много было плохого в той эпохе и ее людях, но и много хорошего было. Во время выборов, да, в те времена был лишь один кандидат, рядом с ним и ставили крестик, зато на избирательном пункте продавали дефицитную сайру и чай со «слонами».

Смешно... Вы недавно закончили оперу «Мастер и Маргарита». И там Воланд утверждал, что совков испортил квартирный вопрос. Но вас, я вижу, квартирный вопрос не испортил, у вас не квартира, а полигон буквально.

Не испортил. Потому что я все это заработал. Люди платили мне за мои концерты, а я на эти деньги что-то покупал. У меня нет бизнеса, я ничего не перепродаю, не произвожу чипсы...

Но вы состоятельный человек?

Средней состоятельности. Есть два способа приобрести состояние. Первый - стырить и быстро все необходимое себе приобрести, на это тратится очень мало времени. Да, это опасно, зато быстро. А есть другой способ. Отказывая себе в каких-то житейских мелочах, самому воздвигать вокруг себя нечто, что тебе нравится. Это долго и это мой способ. Я зарабатывал достаточно много, но не настолько много, чтобы позволить себе все просто по щелчку. Свой дом за городом, например, строил пятнадцать лет. Квартиру вот эту после покупки ремонтировал семь лет. Меня за это называли каменной жопой, как Молотова.

А свою последнюю оперу «Мастер и Маргарита» я писал тридцать лет, половину жизни. Я все делаю основательно, не ворую, а беру пустое место и начинаю возводить там все с нуля. Мой дом строили пять человек. Плюс я, который говорил: вот здесь так надо сделать, а тут - так. Никаких у меня не было подрядчиков, архитекторов, проектов. Все придумывал сам, и дом получился помпезный, большой. Не знаю, правда, зачем я его строил, потому что теперь понял: дом этот мне практически не нужен! Он не очень жизненный оказался. Понятно, что он красивый, но как-то в нем мне неуютно. У меня на участке есть еще маленький домишко в сто метров квадратных, в котором и живу, вот там хорошо. А большой простаивает - только когда гости приезжают, там принимаю.

Когда-то думал, что к старости туда на совсем жить уеду. Ну вы знаете эти мечты - жена, дети, внуки, собаки... А потом выяснилось, что из Москвы уехать не могу - нужно работать, постоянно с кем-то встречаться, а мотаться туда-сюда по этим пробкам терпения не хватает... Дом теперь можно было бы рассматривать как вложение денег, но только теоретически, потому что я не буду его продавать. Жалко! Пятнадцать лет сам строил, каждую же деталь продумывал. А бумажки, которые за него дадут... Что с ними делать? Сложить в чемодан?

На вырученное бабло можно купить дом в Испании.

Еще хуже! Туда я вообще никогда не доеду. Сюда я хотя бы на машине могу добраться в выходные... А на лето я люблю в Крым ездить.

Крым - это отстой. Совок типичный...

А я люблю Крым! Я езжу туда уже сорок лет. За границей я пока не нашел такого места, где бы вышел из двери и через десять шагов уже оказался в воде. А в Крыму я гощу у своего товарища, и там море всего в десяти метрах от дома. Я могу выйти туда ночью, голышом. Могу потрепаться с ребятами, которых я уже по тридцать-сорок лет знаю. Это так классно - сесть, поговорить с мужиками, пивка выпить...

Тогда чем ваша состоятельная жизнь отличается от жизни какого-нибудь работяги, который вечером с мужиками в гараже пиво пьет и видит в этом свой кайф?

Абсолютно ничем! Я русский человек, и у меня та же самая фигня в голове. Мяса пожарить, пивка попить, поговорить за смысл жизни. Судя по вашему лицу, вы тоже должны это любить.

Да, поболтать за смысл жизни под водочку - это мы можем. А вот насчет поработать... Вот в этом смысле вы какой-то нетипичный русский, все время пашете.

Понял вопрос. Мне Господь дал талант, которым можно заработать. Но для такой жизни, какую я описал, - пиво и поболтать - много денег не надо. Достаточно 200-300 долларов. А вот для того, чтобы серьезно повысить свой социальный статус, нужно...

Жопу рвать.

И не просто рвать! Нужно, чтобы рванье этой самой жопы приносило тебе адекватный заработок. А если человек будет жопу рвать напрасно, если ему от этих стараний обломится к его тремстам долларам лишь лишняя сотка, которая ничего в его жизни не решит... Бесполезно уговаривать! Лучше с друзьями пивка попить, поругать правительство. Поэтому государство должно создать такую реальность, чтобы можно было простого человека позвать и сказать ему: будешь получать две тыщи долларов и существенно улучшишь свое социальное положение. И тогда есть шанс, что человек задумается: «Может, мне бросить пить? Может, моя жизнь не такая уж пропащая?» Человек начинает считать: множит свои тыщи на количество месяцев и понимает, что через несколько лет его жизнь и жизнь его детей улучшится кардинально. Тогда и не пить можно! Вернее, можно и пить, но только вечером в пятницу и в субботу, а в воскресенье ни-ни, поскольку в понедельник на работу. Тогда есть смысл работать!

Я ведь тоже не родился состоятельным. До четырнадцати лет жил в 8-метровой комнате в подвале - с родителями и бабушкой. Два метра вниз в подвал, там комната два на четыре, и по соседним, аналогичным каморкам еще десять семей.

И долго вы жили в такой, не побоюсь этого cлова, нищете?

Ну, это и была самая натуральная нищета! Я спал на стульях. Вернее, сначала - на раскладушке. У стенки стояла кровать, где спали папа с мамой, а рядом поставили пианино, чтобы я занимался. И мою раскладушку раскладывали на весу, потому что не было места, и бочком подсовывали под пианино, потому что прямо на пол поставить ее было невозможно. Поэтому с самого детства я привык, просыпаясь, вставать с кровати вбок, чтобы башкой не жахнуться о «челюсть» пианино. Бабушка спала в соседней комнате, где жила ее сестра. И когда я немножко подрос, меня переселили в их комнату, чтобы не мешал папе с мамой заниматься сексом. Ставили три стула, и я на них спал до четырнадцати лет.

Потом мы переехали в новую квартиру. Мама умерла, и в новой квартире жили я, бабушка, папа, его новая жена и ее ребенок. Сестра бабушки сломала ногу, ей нужен был уход, поэтому она тоже переселилась к нам. В шестером жили. Затем папа с женой и ребенком уехали в другую квартиру, тетя вылечила ногу, и мы остались вдвоем с бабушкой, стало полегче. А вскоре я женился и оказался с женой и детьми в двадцати шести метрах. Через несколько лет, когда я уже был я, нам удалось переехать в квартиру побольше, и там мы обитали впятером на 53 метрах. И так мы жили до 1997 года. Потому что в 1991 году я купил вот это помещение, где раньше была контора какая-то советская, и семь лет делал тут ремонт.

Когда же наступил такой момент жизни, когда вы сказали себе: «Все, я обеспеченный человек!»

После 1995-1997 годов. Именно тогда качественно возросла оплата за концерты и появилась возможность что-то приобретать. Ведь до 1995 года даже дверей на строительном рынке купить было нельзя! Вот эти двери, которые вы тут видите, они все отреставрированные, мы принесли их с помойки, потому что заказать нестандартные двери тогда было нельзя. Вы, похоже, запамятовали - все то изобилие, которое мы сейчас наблюдаем вокруг, появилось совсем недавно. Да, забываем, что Россия совсем молодая страна. Я про то вам и говорю! Мы очень быстро пошли вверх. Если бы еще человеческую инициативу не подавляли так, как ее подавляют сейчас. Если бы проводили правильную политику... Ну, если не выдерживает конкуренции Волжский автомобильный завод, разгоняй его на хрен, коль они производят говно, а не машины! Снимите пошлины! Пусть люди ездят на хороших и недорогих иномарках! А лучше – отнять у чиновников и депутатов гособеспечение, пусть живут, как все, на зарплату, даже и высокую, глядишь и законов драконовских никто бы не предлагал, ведь тогда им за все пришлось бы платить самим. А ваша-то первая машина какая была? Разве не «Жигули»? «Жигули». Случайно купил, по записи. В 1975 году. Мне как раз тогда деньги заплатили за кино. Еду в троллейбусе от «Киевской» на «Мосфильм», вижу возле окружного моста гигантскую очередь. Я тут же вышел, спрашиваю: что дают? Оказалось, за машинами запись идет. И стоит уже пять тысяч человек. Я махнул рукой и пошел обратно. Вдруг меня окликают: «Санек!» Оказалось, шестым или седьмым в этой очереди стоял мой знакомый - пловец, серебряный призер Олимпийских игр по плаванию. Он говорит мне: вставай передо мной, у нас тут один не пришел. Я и встал. Через час меня записали. А через две недели я уже на машине ездил. Третья модель. 7500 рублей стоила. Красная. В двадцать шесть лет на своей машине!

Повезло. Тогда машина была редкостью. Бабы, небось, гроздьями кидались...

Бабы у меня с четырнадцати лет были, потому что, когда на гитаре играешь, вопросов никаких нет по поводу девочек.

Сцены супружеской жизни

Кстати, по поводу девочек... Если у человека было несколько жен, возникает резонный вопрос: что с ним не так? Один развод - случайность. Два - тенденция. Три - закономерность. Почему ни одна женщина не может с вами ужиться? Значит, что-то порочное в вас есть! Какой-то изъян. Есть, не вопрос. Плюс обстоятельства так складывались. Первый брак - это вообще был молодежный поступок. 1973 год. Нам было мало лет, и у нас были поначалу чудесные отношения, которые постепенно стали исчезать. И мы решили: вот сейчас пойдем поженимся, и все восстановится. Детский сад какой-то. Так и есть! Пошли, поженились, а через три месяца, когда поняли, что ничего не восстанавливается, пожали друг другу руки, поцеловались и разошлись. Второй брак - это был серьезный большой роман, почти четыре года. Может быть, не надо было жениться. Такой роман иногда лучше брака. Ну а третий раз я с женой двадцать лет прожил вместе. Это нешуточный срок! За убийство меньше дают. Да. Дети родились и выросли... Но тоже не получилось остаться вместе. Почему? Этого никто не знает. Но мы сохранили отношения.

Не, я не понимаю. Вот вы приходите домой, там жена, двадцать лет вы вместе. Ну и какой смысл по ходить к ней и говорить: «Давай разведемся!» В чем прикол? Зачем на старости лет так кардинально ломать жизнь?

На самом деле происходит постепенный разрыв отношений. Люди начинают вести себя не так, как ожидает от них другой человек. Они устают каждый день видеть одно и то же лицо. У нас сейчас хорошие отношения, общие дети, она знает, что я есть и может ко мне обратиться, если нужна какая-то помощь, но жить вместе... Ты каждый день, год за годом видишь этого человека с его достоинствами и недостатками. Причем его достоинства тебе хорошо известны, а недостатки начинают надоедать, и постепенно отношения истончаются до полного исчезновения.

Ну а чья была инициатива развода?

Обоюдная. Одна не сделала того, что от нее ожидали, другой тоже что-то не сделал... И когда выяснилось, что никто ничего не хочет делать для того, чтобы остаться вместе, мы мирно разошлись...

Двадцать лет! Кусок жизни... Я с женой прожил без малого восемнадцать и пока ни в одном глазу, что называется. И я думаю, что не дай бог случится какая-то влюбленность. Не дай бог! Из-за такой ерунды ломать стабильность? Отношения ведь важнее игрушек. А любовь - всего лишь игрушка. Яркая, но скоротечная. Я даже не знаю, почему поэты ее так боготворят.

Потому что до конца необъяснима.

Отчего же? Это прямое порождение сексуального инстинкта. Эмоциональная привязанность самца и самки для совместного выращивания детеныша до возраста его самостоятельного существования. У приматов это года три-четыре. Потом любовь перестает быть нужной и рассасывается сама собой.

Любовь - чувство болезненное. Во всяком случае, в том виде, в котором мы ее получаем. И она чаще всего приводит к трагедии, потому что это взаимное острое ощущение - совершенно безумное. Отсюда я и делаю вывод о болезненности этого чувства, его аффективности. Когда любовь проходит и люди остаются вместе, они остаются вместе только потому, что у них возникает чувство долга - они должны друг другу, детям, родителям... Когда начинается долг, кончается любовь.

Да и хрен с ней. Зачем она нужна, если по вашему описанию это болезнь или несчастье?

Это и счастье, и несчастье одновременно. То наслаждение, которое человек испытывает в момент высшего проявления этого чувства... нет, неточно!... тот ужас, который человек испытывает, когда теряет это наслаждение, нивелируется тем наслаждением, которое он испытывал. Поэтому он идет на все это, даже зная, что будет расплата.

Может, любовь можно вылечить? Психотерапия, я не знаю, душ Шарко...

Любовь лечить не нужно, она проходит сама... Утешает лишь то, что любви в жизни человека бывает немного. Если мы, конечно, не называем любовью нормальное мужское желание всех обрюхатить: помните, как у Б.Г. - «Хочу я всех мочалок застебать». Я тоже хотел, конечно, всех мочалок застебать, но влюблялся редко и на небольшой срок. И говорю со знанием дела: сначала кайф и эйфория, а потом боль разочарования. По молодости это еще нормально, организм здоровый и может легко переносить такие стрессы. А с возрастом все тяжелее. Хотя с нынешней женой - уже восьмой год, как в романе...

И весь мир в кармане

А правда, что вы «самый лучший певец России»?

Да, была у меня такая фраза, я ее когда-то ляпнул по молодости журналистам. И, быть может, не зря: я должен был сказать себе что-то в этом роде, чтобы чего-то достигнуть... В спорте легко определить, кто лучший: прыгнул выше всех - чемпион. Но для того, чтобы это сделать, этому спортсмену в начале пути надо сказать себе: я стану чемпионом. В искусстве это сложнее, особенно в таких жанрах, как живопись или поэзия. В певческом деле чуть полегче - там можно судить по технике владения голосом. Если певец владеет техникой филирования - громкая нота, а за ней очень тихая, - молодец. Если эта нота предельно высокая для тенора - си или до, - значит, ты самый крутой! Есть возможность сравнивать. Скажем, Паваротти пел арию Неморино из «Любовного напитка» быстрее, чем она написана, потому что у него не хватало дыхания. А он Паваротти! Первый тенор мира! А ты сидишь где-то в России, и тебя в мире знать никто не знает. Хотя поешь ты эту арию в том темпе, в котором она была написана и в котором ее не мог петь Паваротти, потому что ему дыхания не хватало...

Так вы круче Паваротти?

Это можно определить только технически и именно в этой арии, а другие вещи в моей трактовке звучат не так здорово, как у него. Парадокс в том, что никого не интересует, хватает Паваротти дыхания или не хватает, потому что он публике нравится, и хоть тресни! Он - великий певец, а ты - какой-то Саша Градский, который живет в Козицком переулке. И всем плевать, что у тебя дыхание длиннее и легче подход к верхним нотам.

Почему такая несправедливость?

Ну потому, что в свое время я не уехал за границу, не было возможности даже гастролировать за границей. Первый раз я выехал в сорок лет.

Но если есть понимание, что могла бы быть слава, то нет ли жалости о том, что не уехал?

К сожалению, есть. Ведь ни я, ни кто другой не могли предположить, что отсюда можно будет уехать не навсегда. Люди, уезжая отсюда, рыдали. Это только кажется, что они «делали ручкой»: пошла она на хрен, эта Совдепия!.. На самом деле они оставляли тут половину тела и всю душу. По живому резали!.. А если бы люди знали, что они смогут возвращаться и ездить туда-сюда, что такое вообще произойдет, это бы в корне изменило ситуацию. Поехал, там поработал, потом здесь поработал...

А потом, когда стало можно, чего ж не уехали?

Потом было уже поздно. Карьеру в сорок-сорок пять лет не начинают. Да и то, что произошло у меня здесь, далеко не у каждого получилось. Жил я достаточно свободно, сочинял и пел, что хотел, за это еще и платили, я существенно улучшил свой социальный статус, мое слово для кого-то имеет значение, а музыкальное слово тем более... То есть получается, что мужские запросы удовлетворены. Но сожаление о том, что мог бы сделать мировую карьеру, если бы не железный занавес, а я на сто процентов уверен, что смог бы со своими данными, оно есть.

Уходящая натура

Пенсию по старости оформлять будете? Пора уже.

Не пойду я за пенсией. Это долгий процесс - куда-то ходить надо, бумаги какие-то подписывать.

Что ж теперь - до смерти работать?

Конечно. А что мне взять с той пенсии?

На лекарства хватит.

Смешно. Может, я ее и оформлю - буду переводить в какой-нибудь детский дом.

А вообще прожить долго собираетесь?

Моему отцу восемьдесят четыре года. И он еще год назад работал! Инженером. Ездил к себе в контору и был счастлив.

А вы ему подкидываете денег?

Пробовал.

Значит, не подкидываете.

Он человек гордый, и даже если бы я ему попытался «посодействовать», он бы меня послал. Но если ему что-то будет нужно, то я буду рядом, само собой. У меня бабушка получала маленькую пенсию, при этом она дожила до ста одного года, и, когда я пытался ей что-то вкусненькое купить, она ничего из этого не ела. Никогда. Диета. Конечно, и отец, и я давали ей денег, приносили какие-то нужные продукты. Но после восьмидесяти лет ей уже ничего не стало нужно. Она даже на улицу перестала выходить. Читала. Смотрела телевизор. Мне было это удивительно, а потом я и в себе заметил это самоограничение. Причем у меня это началось лет с тридцати. Вот есть у меня три свитера и пара штанов и больше мне не надо.

А машин у вас сколько?

У меня их пять штук. Но три из них настолько старые, что не ездят. Стоят, гниют. А две остальные тоже немолоденькие, поэтому на ходу две: если одна сломается, на другой поеду. «Мерседесу» дизельному лет двенадцать, а «Лексусу» шестой год.

Они стареют вместе с вами... А как бы вы хотели умереть?

Поскорее. Бздынь - и все. Я теперь понимаю, почему римские патриции так умирали – ложились в ванну с горячей водой, резали вены и тихо, спокойно засыпали. Мне такая смерть очень нравится. Но я бы так не смог...