Alexander Gradsky - Unofficial site


Just advertisingThe singer's voice ringing in prohibitively high register, his hatred, strength, faith! This episode of the vocal instrument then becomes - a kind of montage of several layers of music and noise. The basis of the whole - a bass ostinato rhythm (synth and drums). «The upper floors of the» built from the same time sounding the three greatest pieces of classical works, «Mass,» Bach's «Requiem» by Mozart and «The Rite of Spring» by Stravinsky... Read more - Songs on the music and arrangement. So, it all started with the «Skomorokhov» in 1966, where you played with Gradsky, Buynova and Shakhnazarov. What began themselves «Skomorokhs»? and the music!


Александр Градский:
"Лучше бы я стал строителем, а не певцом"

Неделя, №24

7-13 июля 1997 г. 		Лучше бы я стал строителем, а не певцом - Александр Градский


В понедельник с оркестром русских народных инструментов имени Осипова он выступал в зале имени Чайковского. До этого столица не лицезрела первого длинноволосого исполнителя достаточно долго. Хотя он никуда не уезжал.
Когда-то ему предлагали контракты в Штатах, но Градский решил остаться. Певец с трехоктавным диапазоном рассудил так: "К 40 годам я не имею ни правительственных наград, ни званий и, в принципе, убедил себя, что они мне и не нужны. Но, по своему таланту и способностям в другом месте уже в 22-23 года я мог бы получить гораздо больше того, что получил здесь. Раз я этого не сделал, то чувствую, что у начальников есть некоторые долги передо мной. И если они мне эти долги в той или иной форме вернут и даже дадут что-то вперед, то это будет совсем неплохо".
По всему чувствуется, что власть сочла доводы логичными. И "почему же мне не любить ее за это?" - резонно вопрошает "родоначальник русского рока". Употребляя последнее определение, мэтр, находящийся в "постоянном депрессивно-ироничном состоянии", просил в скобках писать (смеется).
"Будь здесь завтра другой мэр, неизвестно, как он станет ко мне относиться. А сегодня Лужков, насколько я знаю, очень расположен к тому, чем я занимаюсь. Причем он уважает не только мою музыку, но, возможно, знает обо мне что-то как о человеке, надеюсь, порядочном".
Однажды Александр пришел к "своему начальству", коим он числит "мэрию и правительство Москвы", и с присущей прямотой спросил: "Могу ли я рассчитывать на возможность создания своего театра, вокальной школы, мастерских?" Начальство не решилось швыряться такими кадрами. Поэтому гостей и журналистов Градский принимает теперь в мастерской, похожей на дворец.
Хозяин дома считает себя человеком коммуникабельным, но я, в который уж раз встречаясь с ним, сформировал иное, субъективное, конечно, мнение. Не то что бы Градский не коммуникабелен, но таков, что переходить с ним на ты не тянет ни при каких раскладах. Он, собственно, и сам придерживается похожей позиции "коммуникабельности на дистанции", опасаясь панибратства. Хотя иногда его устойчивая прямолинейность наводит на размышления о воспитании. Ведь слишком демонстративная уверенность в себе зачастую лишь вуалирование, порой неосознанное, некоего комплекса слабости. Впрочем, довольно психоаналитического занудства. Наш разговорчик начался куда более завлекательно.

- Давно вы в этой квартире?
- А почему такой вопрос?
- Всегда интересно, приходя в гости к очередному артисту и видя впечатляющее жилище, узнать возраст его благополучия.
- Во-первых, я - не очередной артист.
- Я выразился отвлеченно.
- Понятно. Но вы что, о бытовухе меня будете спрашивать?
- В том числе. Читающей массе данная тематика, как показывает практика, небезразлична.
- Давайте так. Я буду отвечать на нормальные вопросы А на фуфло отвечать не буду. Сейчас объясню, чтобы было яснее. Какая у вас игра - я знаю хорошо. Понимаю, вы вынуждены в нее играть, вы на работе, у вас есть обязанности, социальный заказ. Но меня в этой игре участвовать никто не вынуждает Я ничьих социальных заказов не выполняю.
Это я сразу так обламываю, чтобы те вопросы, которые вы собираетесь задать, если вообще после услышанного собираетесь, были в контексте того, зачем вы ко мне пришли. Потому что: кто с кем живет, кто где остановился, у кого какая обстановка - на самом деле не интересует тех, кого я уважаю. А кормить ваше быдло фактами из своей биографии, которые ему интересны, - не хочу.
- И все-таки, когда вы вселились в эти апартаменты?
- Пять лет назад. Это мои мастерские. Я здесь живу и работаю.
- Вы живете в историческом центре Москвы и, быть может, сие как-то отражается на вашем мироощущении, вашем творчестве. Скажем, недавно ушедший из жизни Окуджава оставил целую арбатскую эстетику.
- Не знаю, что он кому оставил. Мне он оставил стихи, некоторые из которых легли в основу моих песен.
- Вы были на прощальной панихиде?
- Да.
- Вдова Булата Шалвовича просила не устраивать из похорон многолюдной процессии.
- Могу встать на ее сторону. По-человечески ее легко понять. Когда уходит близкий человек, не хочется, чтобы вокруг царила суета. Но тут есть одно обстоятельство: Булат Шалвович, очевидно, принадлежал не только своей семье. Многие люди, придя проститься с ним, через отношение к Окуджаве выражали уважение к самим себе. Как правило, на похороны приходят именно за этим, а не в знак уважения к лежащему в гробу, там ведь, собственно, ничего уже нет. Только тело, а душа где-то в облаках, покидает земную юдоль.
- Слышутся интонации религиозного человека.
- Я православный христианин и религиозен. Писание знаю достаточно хорошо, но в церковь не хожу. У меня свои отношения с церковной атрибутикой, она мне не близка. Хотя с уважением отношусь ко многим священникам.
- Есть конкретные причины такой позиции?
- Нет. Само по себе сложилось. Как я понимаю, у меня отношения с Господом напрямую, без посредников. Некоторым людям посредники нужны, мне - нет. То, чем я занимаюсь, позволяет мне ощущать присутствие высшей силы. Не могу конкретно сказать, что вижу Бога, но уважение к себе, к своей профессии, кажется, рождает ощущение контакта, особенно когда нахожусь на сцене.
- Какова сегодня среда вашего человеческого общения?
- Такая же, как всегда, т.е. почти никакого общения.
- Что-то сродни затворничеству в центре города?
- Да. У меня затворничество происходило в разных местах: на отдыхе, здесь, там, где жил раньше. Я, по сути, могу оставаться затворником, даже находясь среди людей.
- Знакомое состояние - одиночество в обществе.
- Мне нравится такая форма поведения. Не помню времени, когда был другим. То ли мне удобно этого не помнить, то ли действительно не знаю. Но я давно живу в одинаковом стиле.
- Многих друзей в течение жизни потеряли по этой причине?
- Один-два человека потеряны, скажем так, ситуационно, по личным причинам. Никто не был виноват. Просто с обеих сторон допускались неверные поступки.
- А прощать вы не умеете?
- Что такое умение прощать? Дилемма - мстить или нет? С этой точки зрения я умею прощать, так как никому никогда не мстил.
- А с точки зрения объяснить поступок?
- Нет. Любой поступок, совершенный на уровне требования прощения, приводил к тому, что этого друга у меня больше не было.

Несмотря на все вышесказанное, у Градского есть друзья, прошедшие с ним достаточно длинный путь. Есть большой стол в центре кухни, за которым "по московскому обычаю" периодически собираются единомышленники. "Выпиваем, общаемся, Андрей иногда читает свои новые рассказы". Андрей - это Кнышев. Его, думается, многие знают. А общаются гости Градского обо всем. Если критикуют, то в первую очередь телевидение. Александру, например, ТВ не нравится активно, "в этом я товарищ Анпилову" (смеется). Пресса, и на том спасибо, раздражает меньше, поскольку "не является столь притягательной. Вот экран, движущиеся человечки - другое дело. Там есть варианты не только информативного, но и психологического давления. Экран много сволочного делает".
Особенно досаждает Градскому, что неудивительно, музыкальная политика отечественного ТВ. "Все во власти денег. Но это будет хорошо лет через 40-50, когда деньги начнут умнеть. А пока ситуация такова, что телевидение напоминает мне шварцевского дракона - даже приличный человек, приходящий работать в его структуру, тут же становится драконом подобно Ланцелоту".
Любопытно, что при столь негативном восприятии музыкальной деятельности нашего ТВ, Александр с подчеркнутым пиететом отзывается о всех без исключения деятелях российской шоу-индустрии: "Многих из них я знаю лет по 20, того же Лисовского, Зосимова. У нас прекрасные отношения. По-моему, все они нормальные, приличные, деловые люди. Понимаете, мне удобнее считать человека приличным до тех пор, пока он не сделал какой-нибудь гадости непосредственно мне. Я ни с кем не конфликтую и, так уж сложилось, что никто не конфликтует со мной".

- Вы слишком вспыльчивый?
- Нет. Но люди знают, что конфликтовать со мной ненужно и небезопасно.
- Что вы кричали в свое время публике из партера на концерте фестиваля "Интершанс"?
- Мне не понравилось поведение двух сотен ребят, очевидно, поклонников Бориса Гребенщикова, которые просто мешали работать - орали, верещали, пьяные были, наверное, или плохо воспитанные. Я расстроился от того, что у Бори такие фанаты, и ляпнул фразу типа: "Ребята, ну вас всех в ж...! Я для вас петь не буду!".
- Впоследствии это трансформировали в ваше обещание больше в Москве не выступать.
- Так и есть. Я зарекся петь в сборных рокерских концертах в столице. И с тех пор не пою. Потому что аудитория этих мероприятий вести себя не умеет.

Вообще, у "основателя русского рока" запутанные отношения с собственным детищем. Более того, мастер отрицает существование приписываемого ему творения. "Русского рока - нет! Есть попытка сочинения блатных песен под электрогитару или исполнения эстрадных тем и вещей городского фольклора с использованием рок-н-ролльной атрибутики. Все!
Русского рока нет, как нет русского джаза. Есть люди, играющие сегодня американский джаз будучи русскими по национальности. Но русского джаза нет. Потому что ладовая основа не привилась".
А я еще примитивно предположил, услышав от Градского о друге по имени Андрей, уж не об Андрее ли Вадимовиче речь? Не причастность ли к истокам доморощенного рок-н-ролла и длительное житие в нем породило глубочайшую сплоченность двух персон, ассоциируемых незнакомой с биографическими тонкостями читательской массой с отцами жанра?

- "Нет, с Макаревичем мы в хороших отношениях, но друзьями нас назвать трудно. К тому же разница между нами довольно ощутима. У Гребенщикова с Макаром дистанция, например, года полтора-два, а у нас с Андреем лет шесть. Причем это были те шесть лет, которые иногда равны пятнадцати. За их полтора года ничего не произошло, а за наши шесть очень многое.
- Что именно?
- Как вам сказать. Когда я начинал заниматься подобной музыкой, она была вообще неприемлема. Андрей пришел к ней, когда увлечение роком приняло массовый характер. Группы создавались в школах, институтах, ДК.
Мы, люди, скажем, того времени - Юра Ермаков, "Аргонавты", даже Юра Айзеншпис, хоть и не бывший музыкантом, но активно пропагандировавший данную музыку через коммерцию, не знали куда идти, а последующая генерация уже знала.
- Назовите тогда историческую дату рождения рок-н-ролла в этой стране?
- Как массового явления?
- Как первопроходства.
- Конец 63-го года.
- За точку отсчета берете своих "Скоморохов"?
- Нет. "Скоморохи" возникли в 66-м. Скорее говорю о группах иностранных студентов, занимавшихся в интерклубе МГУ. Была индонезийская команда "Экватор". У ребят уже были фирменные усилители, гитары. Существовала венгерская группа, названия не помню, и польские "Тараканы", где немного играл я.
Наши тоже делали попытки, но все упиралось в материальные проблемы - средств-то вообще никаких не было. По-серьезному первая российская команда "Братья" возникла в сентябре 65-го, через месяц появились "Соколы", в конце года "Славяне", а дальше группы стали образовываться, как грибы после дождя.
- Когда вы почувствовали, что это стало заметным явлением, что Система начала сопротивление?
- Сопротивления не было. Это все вранье.
- Неужели? Вообще никакого?
- Я вам говорю, как чувствую.
- А как же...
- Все рассказы и вранье людей, желавших сделать себе имя на том, что с ними борются. Мол, раз так, значит, мы что-то из себя представляем.
Нам не помогали - да. И по сей день не помогают. И когда мы пытались пробиваться - противостояли. Но чаще всего это касалось музыкантов, не умевших хорошо играть.
- Назовите.
- Кто играть не умеет? Все!
- Кроме Градского?
- Ну, Градский умеет.
- И второго, идущего следом, нет?
- Нет. Петь вообще никто не умеет, совсем. Сочиняют музыку, ну... Когда-то говорил с ребятами из хард-роковой команды, даже могу сказать с кем, помните, Витя Векштейн был?
- Покойный продюсер "Арии"?
- Да. Мы с ним сильно смеялись, когда он рассказал, что все свои песни они играют "восьмеркой", а потом переносят на всякие риффы (смеется). Как сочиняли они дворовые песни, так до сих пор и сочиняют, пытаясь угадать мелодику, понятную русскому человеку. Затем переводят все быстро на фузы и дисторшены, плюс длинные волосы и мотания головами вправо-влево. Это в их понимании хард-рок!
- Когда же будет по-другому?
- Никогда. Все уже закончилось. Варианты, при которых что-то могло произойти, на сегодня отсутствуют. Должны быть устремления в определенном направлении.
В какой-то момент в Москве существовало множество групп, и все они занимались подражательством, исполняя западную музыку. Затем некоторые из них начали сочинять свои тексты на русском. Но в большинстве случаев это была лишь дань стране проживания. Поэтому таких песен в их репертуарах было 1-2. Свою же единственную заслугу, как основателя русского рока (смеется) вижу в том, что для меня исполнение песен на русском было базовой идеей.
Я считал и продолжаю считать, что на нашей почве что-либо получает долгосрочную прописку только в том случае, если сочетается с русской культурой, духовностью, поэзией.
- В таком случае вас как раз-таки и не должно ничто тревожить. Именно группы, поющие на русском, и идут у нас в авангарде. Скажем, что такое группа "ДДТ"?
- Группа, играющая советскую, народную, гитарную, электрическую музыку и сочиняющая песни.
- Ну вот. Есть в ней дух?
- Дух чего? Алкоголя? Есть!
- А моральный стержень?
- Конечно, есть, обязательно.
- Так нравится она вам?
- Да. Но это не рок-н-ролл. Это никакого отношения к музыке не имеет.
- А-а! Тогда пойдем по списку. Что такое "Машина времени"?
- То же самое. Группа, любившая когда-то ливерпульский стиль.
- И к чему пришедшая?
- К исполнению песен собственного сочинения в советской народно-гитарной обработке.
- "Алиса"?
- Группа, играющая советскую народно-гитарно-эстрадную музыку (улыбается) и имеющая собственное лицо и экзистенциальный взгляд. Самовыражается. К музыке это не имеет отношения.

Далее, господа, мэтр изрек фразу, подобную теореме. Теоремы выделяются в учебниках жирным шрифтом, поэтому не могу позволить себе отступить от традиции. Запоминайте и прощайтесь с иллюзиями:
"НИ ОДНА СОВЕТСКАЯ ГРУППА, КОТОРУЮ МЫ С ВАМИ ЗНАЕМ, К МУЗЫКЕ, ДА И К ПОЭЗИИ КАК ТАКОВОЙ, ТЕМ БОЛЕЕ К РУССКОЙ ПОЭЗИИ, ОТНОШЕНИЯ НЕ ИМЕЕТ".

За сим Александр продолжил: "Андрей Макаревич, например, имеет прямое отношение к русской поэзии, когда пишет "Песни под гитару". Там ощущаются влияние стиля, его знания. Он инстинктивно почувствовал это спустя 5-7 лет после того, как к тому же пришел я.
А "Машина времени"... Прекрасно помню, как однажды они сдавали художественные просмотры Минкульту и Росконцерту и их обязали исполнять песни советских композиторов. Они сыграли вещь Игоря Якушенко, которого рокером уж никак не назовешь. Тем не менее она слушалась ничуть не хуже, чем все вещи Андрея. То есть была абсолютно в том же ключе.
Умение писать музыку в жанре рок - оно либо есть, либо нет. Если его нет, то люди занимаются тем, что пишут песни так, как это понимают, самовыражаются, короче. А поскольку в данном жанре основополагающую роль играла социальная позиция, искренность и простые доходчивые слова, то большинство команд исполняли даже не стихи, а лозунги. Такие группы, как "Кино", "Алиса", "Аквариум", привили аудитории потребность в прямой лозунговой речи: "Мы ждем перемен!", "Мы вместе!", "Рок-н-ролл мертв!". В этом мало поэзии, больше английского подстрочника, тем более мало русской поэзии. Если мы возьмем того же Владимира Семеновича Высоцкого - это поэзия. А исполняться песни могли совсем уж простым способом.
- Что же тогда Башлачев?
- То же самое. Он ничем не отличался от стилистики многих русских поэтов. Он хороший поэт, прекрасно знающий русскую речь. То, что ему понадобилось на гитаре себе аккомпанировать, что он никогда не умел делать и музыка его ни в какие ворота не лезла и не может называться музыкой - так это Сашины проблемы. В конце концов Есенин исполнял свои песни под гитару, Клюев под гармошку, Рубцов под баян. Многие стихи русских поэтов стали основами романсов. Это вполне нормально. Я тоже периодически занимаюсь тем, что пишу стихи и затем подбираю аккомпанемент. Одной из лучших своих песен я считаю вещь "Мне не сладок, не приятен дым сгоревшего Отечества" и еще "Век поэтов мимолетен. Недолет, пролет, полет". Это традиционно русская поэзия, не буду говорить о ее качестве, но суть в том, что музыка здесь играет роль нюанса.
- Существует довольно известное мнение, будто вы не слишком радушно встретили неизвестного еще Башлачева в Москве?
- Ну, это Темы Троицкого версия. Дело в том, что Троицкий часто играл роль организатора мнения о том или ином человеке. Но ни разу такого мнения организовать не сумел. Сколько я его помню, никто из предполагаемых им звезд звездой не стал. Он за всеми как бы успевал, когда это уже становилось явлением. И вот одной из его действительных удач стала организация нескольких квартирных концертов Башлачева.
- Вы были на этих концертах?
- Нет, никогда.
- А вообще на домашних концертах?
- Не помню, очень редко. Я сам как-то давал такой концерт. Но то был единственный случай в моей карьере.
Что касается Башлачева, можно сказать, что Тема создавал ему определенный образ. Видимо, хотел помочь. Другое дело, что по каким-то причинам совсем не помог. Для меня это тоже факт.
Но моя встреча с Башлачевым состоялась именно по звонку Троицкого. Саша пришел ко мне. Мы с ним хорошо выпили. Он сыграл мне свои песни. И я сказал ему примерно то же самое, что сейчас вам. Стихи хорошие, а с музыкой и исполнением беда. При прочтении его стихи мне были более понятны, чем когда он их исполнял под гитару. Порой он так прикрикивал и верещал, что терялась половина слов и смысла. Я предложил ему поработать над аккомпанементом и артикуляцией, если он собирается исполнять свои песни и дальше.
Мы просидели 4-5 часов, и встреча была действительно интересной, поскольку я даже забыл о том, что у жены в этот момент был отходняк после операции, связанной с близорукостью. Ей резали глаз, и я должен был ходить все время капать ей успокоительные. Обычно свои домашние обязанности я не забываю.
Потом мы попрощались. Саша оставил мне подборку стихов с хорошей надписью и посетовал, что вот, дескать, выступаю то там, то здесь, а все никак не могу пробиться. На что я ему ответил: "Вам сколько? 23-24 года. Вы пробиваетесь пару лет. А мне уже 35, и я пробиваюсь почти двадцать. Так что наберитесь терпения. У вас еще есть лет десять".
На следующий день позвонил Троицкий и поинтересовался: "Ну, как тебе?". Я сказал, что, по-моему, это талантливый человек и видно, что он тщательно работает над стихом. А что я мог еще сказать? Какую поддержку оказать? Устроить его на работу в филармонию? Вряд ли бы он согласился на это. Да, и у меня самого в тот год были страшные худсоветы.
Троицкий оспорил мое утверждение о долгой работе Башлачева над стихами и воскликнул: "Да ты что?! Он их как Бог на душу положит выдает!". Я рассмеялся: "Ну, тогда он просто гениальный парень!"
Вскоре это было подано как снисхождение мастера к будущему гению. Чушь какая-то! На самом деле все было не так, и вообще все разговоры начались после его смерти.
В журнале "Юность" работал мой друг Юра Зерчанинов, и я несколько раз упоминал ему о Башлачеве. Когда Саша погиб, мы решили опубликовать несколько его стихотворений. Я написал вступительную статью, даже не статью - строк двадцать. Но Троицкий считал себя главным "башлачевцем" и, видимо, обиделся, что вступление доверили не ему. Хотя я не помню ни одного его материала о Башлачеве, пока тот был жив.

Такая вот, граждане, кулуарная история. Градский, кстати, вспомнил, как в тот же период наорал на большого радионачальника Попова, не позволявшего ему поставить две песни погибшего барда в эфир программы "Хит-парад". Трехоктавный вокал пошатнул стойкого блюстителя социалистической нравственности, но окончательно не добил. В эфир допустили одну песню "Время колокольчиков". Но "это был серьезный прецедент. О смерти Башлачева мы сообщили на несколько дней раньше западных радиостанций".
"Хит-парад" - отдельная веха самоотверженной деятельности Градского на ниве борьбы со стереотипами и консерватизмом. "У меня была задумка постепенно пропустить через эту программу всех наших новых исполнителей. Я воевал за каждого в отдельности. Помнится, с "ДДТ" пришлось пробиваться месяцев девять. Но, в конце концов, с помощью "Хит-парада" впервые оказались в эфире более 50 коллективов. Почти все питерские рокеры там дебютировали и, как ни странно, даже Дима Маликов и Володя Пресняков".
В вышеописанном споре с Троицким Градский оказался прав. Он нашел подтверждение этому в словах поэтессы Татьяны Щербины, являвшейся близкой подругой Башлачева. Она вроде бы так и сказала: "Ты, Саша, прав. Башлачев десятки раз переписывал отдельные строки и подбирал слова".
Градскому, кажется, вообще, как никому, необходимо ощущать себя правым. Наверное, таковым он себя перманентно и ощущает. Поэтому заподозрить его в некоторой снисходительности и даже озлобленности действительно несложно. Впрочем, он, конечно, это отрицает. А как иначе? Иначе правым могу оказаться, например, я. Это уже неинтересно.
"Мне незачем быть озлобленным. По-моему, я устроился со своей музыкой и, так сказать, фигурой лучше многих других. Понимаете? Устроился - очень такое бытовое слово, но я действительно устроился во всех смыслах. И как человек, который сочиняет, и как человек, у которого есть аудитория, авторитет. Я знаю, что он у меня есть, и очень этим дорожу, стараясь его не уронить. Поэтому я не озлоблен. И какая может быть озлобленность на людей, для которых, извините, когда-то довольно много сделал. Отстраненность - да. Это у меня всегда. Люблю ситуацию дистанции с кем бы то ни было: с журналистом, музыкантом, коллегой, начальством".

- Давно вы стали респектабельным человеком?
- С самого начала. Респектабельным в каком смысле? Обуржуазился, приобрел машину?
- Скажем, так.
- Никогда не считал это плохим. Просто долгое время денег не было. А после "Романса о влюбленных" они у меня вдруг появились. И с тех пор так и остались (смеется).
- И с тех пор на общественном транспорте вы не ездите.
- Практически нет. Во-первых, так я никуда не успеваю, во-вторых, мне просто неудобно. Я не люблю коллективов. У меня настоящая жизнь началась после того же "Романса о влюбленных", когда в 75-м году я купил себе "Жигули" третьей модели.
- А сейчас?
- Сейчас у меня несколько недорогих иностранных машин. Я выяснил, что это лучше, чем иметь одну, но стоящую, как восемь. Например, две из них сейчас сломались, и я езжу на третьей.
- Радио в машине слушаете?
- Да, обязательно. Кстати, вы меня не спросили, но я вам скажу, что радио на порядок выше, чем ТВ. Если бы еще от недостатка знаний русского языка поменьше глупостей в эфире говорили, было бы совсем хорошо.
- Дача есть?
- Пока нет, только строю.
- И потом вы уедете за город?
- Конечно. Я хочу этого всю жизнь.
- Зачем вам кресло-качалка?
- Купил когда-то давно. Я в нем почти не сижу. В основном сидит моя дочь Машка.
- В семейном плане вы консервативный человек?
- Абсолютно. Вообще-то дурацкий вопрос. Его нельзя задавать. Если будешь отвечать, что всю жизнь верен своей жене, люди отнесутся с недоверием. Если говорить, что ты гуляка, то о тебе сложится дурное мнение.
Я женат в третий раз. И на самом деле этот брак единственный. С каждым днем все больше понимаю, что жена может быть по идее одна. То есть жениться можно сколько угодно, но повезти может лишь однажды. К сожалению, это случается не со всеми.
- Расставания с женами были скандальными?
- Сами расставания нет. Некоторые неприятности предшествовали этим событиям. Но в целом я считаю, что мы достаточно спокойно выходили из этих ситуаций.
- Имущество делили?
- Слава Богу, нет. Да у меня и с первой и со второй женой практически не было имущества. В первом случае жена забрала все, что считала нужным, на самом деле какую-то ерунду. А во втором случае я жил в доме своей супруги. Мы не были богаты и делить было особенно нечего.
- Долго переживали эти расставания?
- Да, долго. И в том и в другом случае, без дураков. Не стыжусь в этом признаться. Все три раза я был сильно влюблен. Но не устаю повторять - Оля моя жена уже восемнадцать лет и, в отличие от предыдущих, - это действительно моя жена.
- Ныне стало расхожим оправданием констатировать факт, что на книги времени нет.
- К несчастью, его действительно мало. Я очень много прочитал в период с 14 до 32 лет. У меня хорошая библиотека. Но сегодня здоровья на книги не хватает. Мне нужно отвлечься, забыть обо всех проблемах, а я не могу. И очень корю себя за это. Трачу жизнь непонятно на что. Пять лет практически самостоятельно строил эти апартаменты. Устал от вылизывания стен, постоянного протекания потолка, покупок шпаклевки, олифы, красок, шкурения паркета. Но, слава Богу, хотя бы видишь результаты своего труда. От музыки в свое время я тоже сильно уставал, но там еще и благодарности народа не чувствовалось (смеется). А здесь получаешь удовлетворение. Лучше бы я, конечно, строителем был, а не певцом.
- Алкоголь помогает расслабляться?
- Нет. Я могу и люблю выпить, но помощи никакой.
- А сколько нужно выпить, чтобы было хорошо?
- Да по-разному. Мне ведь хорошо не от выпитого и съеденного, а от того, с кем я за столом. Я традиционен, как любой русский человек, и один практически не выпиваю. В этом смысле мне с женой тяжело. Она алкоголь не употребляет. Надеюсь, сын подрастет, мы с ним будем немножко поддавать. Сейчас ему 16, он уже пробует чуть-чуть (смеется).
- Не случалось моментов, когда после обильных возлияний наутро было неловко за содеянное накануне?
- Такого почти никогда не было, даже в молодости. Я либо чувствовал себя нормально, либо ложился спать, если сильно выпивал. Всегда знаю, когда мне хватит.
- Возраст свой ощущаете?
- Это в смысле старею - не старею? Думаю, чуть прибавил в весе, надо похудеть. Когда худею, ощущаю себя значительно моложе. А так даже во взгляде появляется что-то жирное. Сейчас немного сижу на диете.
На концерте с оркестром русских народных инструментов им. Осипова в зале Чайковского
Долго не принимаемый и официально не признаваемый Градский в 82-м году неожиданно удостоился звонка от Эдуарда Савельевича Колмановского, который потряс его откровением, что ОНИ - Колмановский, Фрадкин, Пахмутова, Богословский, Френкель, Фельцман и т. п. - задумались: почему это такой талантливый композитор до сих пор не в Союзе композиторов? Неудобно как-то. Напишите-ка вы, Саша, заявление.
Кто похлопотал за образованного рокера, он сам не ведает. Но первая самая представительная комиссия его кандидатуру одобрила. А дальше началась волокита. Даже расположенность таких грандов не позволила эстраднику с оперным голосом оказаться в святая святых раньше 87-го года.
Ныне Градский сам член правления этой организации. Правда, непосредственно приемом новых талантов он не занимается, но знает, что сейчас все проще.
Карьера Градского развивалась периодами. То его вовсе не записывали на "Мелодии", то возглавил фирму симпатизировавший ему Валерий Сухорадо, и диски посыпались один за другим. "Как только возникал расположенный ко мне начальник - открывалась зеленая улица.
Сегодня я тоже вряд ли смог бы заниматься выпуском пластинок, если бы не мэр. Мне поверили, дали почувствовать, что я нужен городу".
Градский уважает политиков-мужиков, людей, так сказать, дела. Таковыми он числит Лужкова, Ельцина и... Лукашенко. Последний "мужик во многих смыслах слова (смеется). И по культурному уровню, и по образованию. Это издержки, ничего, нахватается".
А отдыхает певец теперь преимущественно за рубежом, ибо любимое место Солнечногорское, в Крыму, не подходит супруге в виду отсутствия достойного сервиса. Александр мечтает как-нибудь отправиться туда в одиночестве, чтобы "поиграть в волейбол, выпить на пляже и поесть шашлыки с теми, кто называет меня просто Саньком".
Пока же приходится довольствоваться средиземноморскими круизами, пользуясь бартерной формой договоров: каюта за концерт.
Когда-то Градский пел на сцене Большого театра в опере "Золотой петушок". Но классическая тусовка тоже не стала ему родной. Не дискомфортно ли как бы в расщелине между двух скал - популярной и классической музыки? - поинтересовался я. Оказывается, нет. Напротив, музыканту всегда импонировал сказочный персонаж Колобок, который, как вы помните, и от бабушки ушел, и от дедушки. "И потом я как раз не в расщелине, а на горе, откуда за всем и наблюдаю".
Спрашивать Градского об историческом хите "Как молоды мы были" - кричащая тривиальность, не спрашивать - неразумная оригинальность. Я выбрал первое.
"Да, помнится с эфиром этой песни были проблемы. Лапин, как мне рассказывали, советовал Пахмутовой поискать другого исполнителя. Она оскорбилась и несколько месяцев не появлялась на радио, что, по тем временам, было настоящим ЧП. Александра Николаевна имела огромный авторитет".

- Как вам кажется, сегодня "первый тайм" сыгран?
- Конечно. Он как раз и был сыгран, когда я его спел. А сколько всего таймов, определить тяжело. Боюсь, что отыграл уже и второй, и третий тайм и сейчас в четвертом себя прекрасно чувствую.
Один из моих бывших друзей когда-то упрекнул меня, рассуждая о моих пластинках, что я строю себе памятники по жизни, отмечаю свою деятельность. Это похоже на правду. Но я почти ничего не зарабатываю от продажи этих памятников. Зато могу четко сказать, что произвожу духовные ценности, хотя относиться к ним можно по-разному. Но когда у тебя такое убеждение есть, этого хватает для нормального существования.

Михаил МАРГОЛИС

Фото Виктора АХЛОМОВА

Alexander Gradsky - Unofficial site
© Web Site: Vladimir Timinsky 1999-2016