Alexander Gradsky - Unofficial site

• Biography
• Discography
• Songs
• Movies
• Publications

Александр Градский: Не спешите меня хоронить ЖУРНАЛ "Карьера" № 11 Ноябрь 2003 г.

Кажется, Александр Градский всерьез надумал сменить пластинку. Уж сколько лет кряду пел в концертных залах, во дворцах спорта, на стадионах и даже, наверное, "в полях, под снегом и дождем", пока не решил: "Первый тайм мы уже отыграли"… А коль Александр Борисович что-то замыслил, остановить его нет никакой возможности. Словом, перешагнул он собственное пятидесятилетие и начал тайм второй…

- Знающие люди утверждают: был раньше такой певец Александр Градский. Рассказывают, вроде даже неплохо пел. Не слышали случайно?

- Думаете, стану спорить? Действительно был.

- Да сплыл?

- А вы не допускаете, что он мог найти иное занятие?

- Старое надоело?

- Напрасно пытаетесь меня подкалывать - не получится. Впрочем, могу напомнить, чего добился в музыке, рассказать, почему соревноваться в России мне больше не с кем…

- Лучше поведайте, с чего вдруг решили ориентацию сменить. Профессиональную.

- Все случилось само собой. Волею судьбы.

- И куда же она, судьба, вас завела?

- В строительство.

- Проснулся дремавший дотоле талант зодчего?

- Строго говоря, жизнь любого мужчины состоит из обустройства окружающего его пространства. Поскольку я определенно принадлежу к мужскому полу, всегда, сколько себя помню, так или иначе занимался этим обустройством.

- Классический вариант "дерево - сын - дом"? Все происходило именно в такой последовательности?

- Посадить дерево элементарно просто, большого ума этот процесс не требует. Заделать сына еще легче, тут вообще нужен не ум, а нечто иное. А вот чтобы построить дом, необходимо знать и уметь очень многое…

До 1991 года у меня и в мыслях не было, что когда-нибудь займусь строительством. Достаточно сказать, что за десять лет, которые к тому моменту прожил вместе с женой и детьми в квартире на улице Марии Ульяновой, ни разу не делал ремонт. Однажды, правда, на пару с приятелем мы совершили героическую попытку переклеить обои. Но все вылилось в крупную попойку и на том заглохло. Если помните, как у Джерома дядюшка Поджер вешает картину, то легко можете представить, во что превратилось жилище после наших "усилий". Сначала мы попробовали передвинуть старый сервант . в результате Сережа, мой товарищ, уронил этот тяжеленный гроб себе на руку и чуть не стал инвалидом. Как тут было не напиться? Над нами смеялась вся семья, но мы с Серегой хотя бы удовольствие от процесса получили…

Потом мне выделили несколько нежилых помещений под мастерские и здание кинотеатра под концертный зал, и вот в е началось всерьез.

- Юрий Михайлович вас облагодетельствовал?

- Разумеется.

- Долго прогибаться пришлось?

- Вообще не понадобилось. Хватило одного вопроса.

- Мэра?

- Мэру… Впрочем, Лужков тогда еще не был главным начальником в Москве, но я почувствовал: этот человек станет городским головой. Всерьез и надолго.

- Проинтуичили?

- Я четко сформулировал вопрос: считаете, что такой музыкант, как Градский, необходим городу? Да? Тогда создайте необходимые условия для работы. Мне нужны театр, мастерские, в конце концов. Демонстрация элементарной заинтересованности в моей персоне. Обивать пороги многочисленных столичных чиновников проку мало, а вы, Юрий Михайлович, производите впечатление человека ответственного. Скажите свое слово, и мне этого будет достаточно. Лужков сказал.

- И стал мэром.

- Это уже потом…

- Но обещание не забыл, отдал вам здание кинотеатра "Буревестник".

- Он никогда не забывает того, что обещал. Но чтоб вы знали, с этим помещением возникли огромные проблемы. За четыре года, что длились суды, я стал стряпчим и адвокатом в одном лице - сам участвовал в арбитражных процессах.

- Пока эта бодяга тянулась, чем вы занимались?

- Ремонтировал помещение, отведенное под мастерские - около 600 квадратных метров. Параллельно начал строить дом в Подмосковье. Довел до ума первую квартиру - ту самую, в которой когда-то "клеил" обои. Продал ее, купил другую, привел в божеский вид. Сделал это вовремя, поскольку буквально через пару месяцев цены на жилье выросли в два раза.

- Стали вникать в строительные проблемы, разочаровавшись в специалистах?

- Мой стиль работы выглядел следующим образом: я приглашал людей, объяснял задачу. Они начинали делать. Как правило, получалось плохо. Выгонял халтурщиков, звал других "умельцев", первым делом объяснявших мне, почему предыдущие не справились с заданием. Все начиналось заново и заканчивалось столь же плохо. За четыре года принял на работу более ста человек и почти столько же уволил.

- Но "опыт - сын ошибок трудных"…

- Вот-вот! В итоге научился разбираться в строительстве. Плюс, конечно, некоторые мои природные способности. Например, хорошо вижу неровности. Для этого мне не нужен нивелир, называемый в народе уровнем.

- Неужели так уж важна идеальная прямизна стен?

- И стен, и откосов, и полов… А иначе какой смысл строить?

- Гауди, к примеру, любил искривленные пространства.

- Он их специально создавал. Но для начала научился строить прямое… и как!

Это все наука, постигаемая исключительно эмпирическим путем. Тяп-ляп ничего не получится. Время, только время… Год я делал ремонт в квартире на Марии Ульяновой, параллельно шлифовал мастерские. На это ушло четыре года.

- Безумие какое-то! Дворцы скорее строят!

- Все затянулось, скажу откровенно из-за моей безграмотности - я ведь учился по ходу дела, но в любом случае ремонт стометровой квартиры не может длиться менее полугода. Люди же часто хотят уложиться в три месяца. Укладываются. А потом долго и нудно устраняют недостатки, неизбежно вылезающие наружу. И я когда-то торопился закончить все поскорее, допуская типичные ошибки.

- После чего решили строить раз и навсегда?

- По крайней мере, последние шесть лет я в квартире практически ничего не менял. Мне хотелось добиться сравнительно простых вещей. Качества. Единства формы и содержания. А главное - получить удовольствие от результата.

- В свое время вам понравился сам процесс. Помните, для этого достаточно было урони другу на ногу сервант, а потом распить бутылку водки.

- Во-первых, не на ногу, а на руку, а во-вторых, мы сейчас говорим о кайфе совсем иного рода - от реализации собственных замыслов, от того, что создал нечто сам.

На секунду отвлекусь от рассказа о строительстве. Вы в курсе, что я занимаюсь реставрацией музыкальных инструментов?

- Впервые слышу.

- Идемте, покажу кое-что. Перед вами концертный рояль. До реставрации стоил тысячи четыре у.е., был покрашен в жуткий черный цвет, вид имел абсолютно непрезентабельный.

- А сейчас на какую сумму этот музыкальный "роллс-ройс" потянет?

- Тысяч на пятьдесят… Ремонт мне обошелся еще в четыре тысячи долларов. Вот и считайте.

- Нехилый, скажу вам, бизнес!

- Процесс реставрации очень долгий и кропотливый… И потом: "Стэнвей" не продается по определению.

- Почему?

- Подобным не торгуют. Кощунственно. Если такое богатство попадает в руки настоящего музыканта, он уже не сможет ни отдать его, ни продать.

- Жалко?

- Не то слово! Я и делал рояль, можно сказать, для себя.

- Вы показали один инструмент, а я еще три по соседству заприметил. Все себе оставите?

- Это не "Стэнвеи", их можно и реализовать.

- Но вы же, Александр Борисович, не пианист, вам бы какую-нибудь гитарку от Маккартни приобрести, да?

- Во-первых, в моем распоряжении уже есть парочка весьма приличных, во-вторых, у сэра Пола все равно нет того, что мне нужно.

- Берем выше. Страдивари?

- Мастер делал гитары крайне редко. Не уверен. Что они вообще сохранились до наших дней. На скрипке же я играю, как ученик седьмого класса. С таким умением брать в руки Страдивари стыдно…

- А почему мы вдруг перескочили на реставрацию?

- Хотел объяснить: в любом деле надо быть специалистом. Я своими руками инструменты не восстанавливал, но, чтобы грамотно поставить задачу мастеру, самому надо разбираться в процессе, иначе не оценить качества исполнения, к тому же есть риск, что тебе попытаются втереть очки.

- Случалось?

- Были разные мелкие пакости…

- Значит, вы можете строить, инструменты реставрировать, а в чем, интересно, еще Градский преуспел?

- Умею стряпать, правда, без изысков. Могу грамотно пожарить котлеты и мясо, правильно отварить креветки, сделать несколько вариантов очень вкусных салатов. Знаю. Как принять людей. Когда приходят друзья, готовлю почти всегда сам.

- Не доверяете женщинам?

- Я же не каждый день гостей приглашаю, для меня это праздник. Если бы в доме постоянно толклись чужие люди, требующие внимания, наверное сошел бы с ума. А раз в неделю можно и постараться.

Но возвращаемся на стройку. Я научился отличать хорошее от плохого - это главное умение. Приобретенное за последние годы. К примеру, прилично разбираюсь в стройматериалах. Могу оценить их качество. Готов выступать в качестве эксперта, давать рекомендации другим. Практически любую халтуру в состоянии выявит в два приема.

- Сколько, по-вашему, сегодня нужно выложить за ремонт метра жилой площади в новостройке?

- На такой вопрос ни один нормальный специалист вам не ответит. Если же кто-то, прикинув на глазок, назовет конкретную сумму, гоните в шею этого "мастера" - он хочет вас обмануть, стырит денежки. Впрочем, можно плясать от некой стартовой цифры: есть фирмы, берущиеся сделать квадратный метр жилья долларов за 700-800.

- Не многовато будет?

- Это даже мало! И до тысячи доходит, и до двух. Все зависит от того, что вы хотите получить. Скажем, мне не нравится стиль high-tech, стиль техно. Стены синие, полы зеленые, мебель красная, кругом кнопочки-фигопочки… Понимаю, это дорого и, наверное, красиво, но жить в такой квартире… Коме всего прочего, остромодные вещи - всегда риск. Сегодня пользуется успехом одно, а завтра - совсем другое. Надо опираться на нечто более основательное, не сиюминутное. Шкафу, который стоит за вашей спиной, более ста сорока лет. Мы помрем, дети мои отойдут в мир иной, а он должен уцелеть. И гарантированно не выйдет из моды, напротив, с годами лишь приобретет дополнительную ценность. Двадцать лет назад я купил шкаф за триста пятьдесят рублей. Мне говорили: "С ума сошел! Такие деньги за прабабушкину рухлядь!" Сейчас антикварный магазин оторвет эту вещь тысяч за тридцать. Долларов. Но я не отдам. И стулья пошлого века не продам.

- Вкладываете деньги?

- Мне нравится жить в окружении красивых предметов!

И повторяю, я умею ценить качество, настоящее качество. Добиться его непросто. Уже говорил, что строю дом в Подмосковье. Когда начинал, соседи даже не приступали к работам. Сегодня все живут в готовых домах., а я по-прежнему в процессе.

Строительство идет восемь лет. Опять скажете долго?

- Скажу.

- А я отвечу: в самый раз. Столько, сколько нужно.

- Но это хотя бы будет настоящий дворец?

- Самый что ни на есть.

- С башенками и фонтанами?

- Обойдемся без восточной пошлости. Дом сделан в хорошем русском стиле. С колоннами, лепниной… Есть четыре основных материала, из которых надо строить: дерево, сталь, гипс и камень. Все остальное - производное.

- Площадь у дома большая?

- Около двух тысяч квадратных метров. Но дело не в размерах, это видеть надо. Там участок красивый, на нем сосны растут.

- А земли много?

- Гектар. Я озеро вырыл. Дно гранитом обложил, на берегу построил японский домик… Будет большой зал на двести квадратных метров… Красота!

- Небось со временем втридорога загоните этот дворец какому-нибудь олигарху?

- Это тоже из разряда "Стэнвеев": не продается. Только дети мои или внуки теоретически могут пожелать выставить дом на торги. Надеюсь, у них рука не поднимется. Даже хотел написать завещание с просьбой похоронить меня там, на участке.

- Типа Лев Толстой в Ясной Поляне?

- Вроде того. Думал, если меня закопают у дома, дети не смогут его продать. С другой стороны, ничто не помешает им под предлогом, что Градский, дескать, народное достояние и должен лежать в доступном для почитателей месте, выгрести мои косточки, отвезти их на Ваганьковское, а особняк с землей загнать какому-нибудь залетному миллионеру. Впрочем, в той ситуации мне будет уже все равно…

- Хорошего же вы мнения о своих чадах!

- Они ведь не страдали на строительстве, как я, им дом, подозреваю, не так дорог.

- А вы, значит, лишения терпели?

- Повозиться пришлось много. Не могу описать, сколько всякого было за эти годы.

- Наверное, постоянно прорабите на объекте?

- Деваться некуда, приходиться контролировать. Иначе и воровать будут, и сделают плохо. Люди никак не научатся получать удовольствие от собственного труда, уважать чужой. Скажем, маляр покрасил стену, тут же приходят гранитчики и прислоняют к ней плиту. Или наоборот: гранитчики положили мрамор, после чего появляются маляры и начинают белить потолок… Ничего не остается, как самому следить, объяснять…

- При помощи русского нелитературного языка.

- Некоторые граждане и без крепких выражений так изъясняются, что их без слез слушать невозможно… Не считаю мат руганью, это совершенно естественная и необходимая часть языка.

- Но для общения с рабочими используете именно ее?

- По-разному… Иногда приходится и поругаться. Все-таки я в доме хозяин…

- На Западе, наверное, все было бы по-другому, вам не пришлось бы переквалифицироваться из музыканта и певца в строителя?

- Когда принимаешься за работу сам, выходит дешевле. Тратишь время, но экономишь деньги. Вместо того чтобы строить, мог бы петь и зарабатывать. Но я стал старше, и на моих концертах нет того ажиотажа, что раньше. (Дело даже не во мне сегодняшнем. Люди в принципе перестали активно ходить на концерты.) Если сравнить доходы от выступлений и от строительного бизнеса, в итоге так на так и выйдет. Вот, например, нашел ванну начала века из тонкостенного чугуна - сейчас такие не льют. Длина - сто восемьдесят пять сантиметров. Красота! Особенно теперь, когда поставил ее, ванну, на бронзовые ноги. Подобные модели есть в Америке, Италии и стоят пятнадцать тысяч долларов. Моя обходится в двадцать долларов в год - плачу человеку, который приезжает, чистит ее и делает новое покрытие.

- Мрамор тоже удалось добыть где-нибудь по дешевке?

- Мрамор греческий... На такое понимание красоты, которое есть у меня, нужно много денег.

- Откуда этот разорительный дар? Врожденное?

- Не знаю. Родители точно не при чем. Жили в говне, попросту говоря. Да и сам я только в 97-м году переехал в помещение, которое можно назвать шикарным. До этого максимум, что имел, - восемьдесят квадратов на пятерых. Это считалось супер.

- Сколько метров у вас сейчас?

- Много, Здесь четыреста. Элтон Джон в такой квартире не живет. В центре Лондона подобных площадей у него нет. Да и дома тоже. В моем, напомню, две тысячи метров…

- Откуда эта гигантомания? От недоедания что ли?

- Перечитайте Булгакова. В "Собачьем сердце" все написано. Не было у меня стремления всех уделать: вот я был голодный, а теперь нажрался. Человеку должно быть комфортно, нельзя у него спрашивать: зачем, мол, вам восемь комнат? Да хоть двадцать восемь, если это красиво и удобно!

- Ну да, чтобы в столовой обедать, а в спальне - спать.

- Именно! К тому же , не забывайте, со мною живут двое детей, каждому нужна своя территория.

- Дане - двадцать два, Маше - семнадцать. Сколько им еще на отцовской территории оставаться?

- Хотелось, чтобы подольше. Мне без них станет скучно.

- Дети согласятся жить с вами под одной крышей?

- Это и не нужно. Ни мне, ни им. Скажем, с сыном нам не тесно, но его жене наверняка будет некомфортно. Зачем полноценной семье кто-то посторонний, да еще хозяин? Буду покупать детям квартиры. Метров по сто двадцать каждому.

- По-вашему, нормальное жилье должно быть не меньше ста квадратов?

- Конечно. Человеку творческой профессии требуется место для работы, жене - для отдыха, ребенку - для игр. Я сейчас говорю элементарные вещи, которые нам почему-то кажутся странными. Весь мир уже давно существует в таких метражах.

- Москвичу, чтобы не отстать от Запада, надо иметь в заначке как минимум миллион долларов на покупку квартиры.

- Можно обойтись и половиной суммы.

- Подскажете, где ею разжиться?

- Люди, ругающие нынешний режим, забывают: он подарил каждому в среднем от тридцати до пятидесяти тысяч баксов.

- Не ощутил.

- Почти все население Советского Союза приватизировало квартиры. Собственников в Америке десять процентов, а у нас девяносто. Чего плакаться-то? В мире все может рухнуть - доллар, евро, золото. Недвижимость - никогда. Строительство - самое правильное капиталовложение. Плюс удовольствие.

- Все обсудили, Александр Борисович, кроме музыки. Так и не понял, как у вас обстоят дела с "Буревестником"?

- Процесс идет, но медленнее, чем хотелось бы. Дом я ведь строю на свои, а театр - на казенные. Инвестиции дает город. Деньги, наконец, выделены.

- Сумма?

- Опускаем… Названы заказчики, подрядчики, архитекторы. У меня есть понимание, что хочу сделать в театре, а у руководства Москвы желание содействовать мне в этом. Авось с Божьей помощью управимся.

- Значит, есть шанс, что Градский из строителя снова станет певцом?

- Все шутите, да? Я и не переставал петь. Люди совершенно потеряли, выражаясь интеллигентно критерии оценки творчества. Мне-то ясно: они - дураки. Все решают деньги, проплаченный проект.

- Но кого-нибудь слушать можно?

- Из наших? Некого. Уж лучше сходить в ресторанчик, где молодые играют джаз, где поют новые люди. Это гораздо веселее и интереснее, чем смотреть по телевидению на очередного…

- Баскова?

- Нечестный вопрос. Про Николая я уже все сказал. Он оказался в нужное время в нужном месте, в него вложили средства. Из человека с голосом он стал звездой - вот и вся история. Умение Баскова петь неадекватно успеху, но никто не мешает ему повысить мастерство. Девяносто же процентов тех, кто ругает Колю, попросту завидуют, что удача улыбнулась не им.

- Название своему театру придумали? Или именем поделитесь?

- Не знаю. Именем вряд ли. Это было бы слишком просто.

- А к чему усложнять? В жизни и так хватает трудностей.

- Глубокая мысль… На этих ваших мудрых словах я и закончу свое интервью.

Андрей Ванденко