[Новости сайта] [Дискография] [Все публикации...] [Форум] [Аудио] [Видео]
Александр Градский:
«Жизнью могут быть довольны только те люди,
которые сидят в сумасшедшем доме»


13.01.2004

По материалам: "Столичная вечерняя газета"

– Александр, ты теперь заслуженный деятель искусств, народный артист России, лауреат Государственной премии, живая легенда и вообще VIP. Признайся читателям «Столичной», жизнь хороша, жить хорошо?

– Жизнью могут быть довольны только те люди, которые сидят в сумасшедшем доме. Мой приятель, который некогда косил там от армии, рассказывал, что рядом с ним в палате лежал один совершенно счастливый чудик. Он с утра стрелял у кого-нибудь сигарету, открывал кран и, дождавшись, когда пойдет горячая вода, «прикуривал» от нее. После чего на его лице застывала вечная блаженная улыбка. А я… Я несчастлив, но иногда бываю рад чему-то, в первую очередь хорошей погоде. И хотя я пытаюсь выглядеть живчиком, у меня это не всегда получается.
Звания и медали, которых мне надавали, – дело приятное, отказываться от них глупо. Однако не могу сказать, что я этого добивался. Видимо, кто-то наверху счел, что это уже неприлично – мне гулять без наград. Достиг ли я всего, чего хотел? Ну, вот только что выпустил новый компакт-диск «Хрестоматия», который делал почти год, и это, говорят ценители, новый Градский. Но никак не могу приняться за «Мастера и Маргариту», уже 30 лет мусолю идею этой оперы. Я понимаю свое странное значение лишь в таких курьезных случаях, когда меня гаишник благосклонно не штрафует или кто-то узнает меня на улице, говорит, что под мою песню познакомился, скажем, в Тюмени с будущей женой. Люди ко мне относятся хорошо потому, что я к ним хорошо отношусь. У меня душа за них болит.

– За гаишника-хапугу тоже болит?

– Да. Он стоит четыре часа под снегом, а зарплата у него никакая. Кто в этом виноват – десятое дело. Бедность толкает простых людей вести себя как г… в каких-то случаях. Общество заставляет человека жить нечестно, а потом оно же за это начинает его мутузить.

– У тебя теперь огромная квартира в Козицком переулке, на стенах фотографии, где ты снят и с Ельциным, и с Путиным, и со Стингом. А как ты вообще оказался в столице?

– В 58-м году мы вернулись в Москву из города Копейска Челябинской области, где родители работали по институтскому распределению, сначала жили вчетвером в восьмиметровой комнате в подвальной коммуналке на Фрунзенской. Более или менее нормальную квартиру получили только в январе 64-го. Мать незадолго до этого ушла из жизни…

– Когда ты осознал себя тем самым Градским, которым сейчас являешься?

– Когда стал деньги зарабатывать. Когда понял: выхожу на сцену с ребятами, беру электрогитару, что-то пою, а мне за это платят десять рублей (смеется).

– Официально? Через кассу?

– Ни фига! Официально мне стали платить где-то в году 75–76-м. До этого я нигде не числился, но ко мне никто и не приставал. Я ведь не был тунеядцем, а учился – сначала в музыкальной школе, потом в Гнесинском институте, потом в Консерватории. На халтурах зарабатывал достаточно, но все шло на аппаратуру, поездки. В 74-м я сделал музыку к фильму «Романс о влюбленных», потом записал пахмутовскую «Как молоды мы были», вышел диск Давида Тухманова, где были песни в моем исполнении. Люди, которые занимались гастролями, стали катать меня по стране. Мне иной раз смешно слушать бредни некоторых бизнесменов, а они удивляются, когда я им говорю, что обретаюсь в рыночной экономике с 68-го года. Я уже тогда четко знал, как мы будем играть, где, за сколько, как правильно брать зарплату, где расписываться, а где нет. А организаторов всех этих гастролей сажали, если человек наглел очень сильно. Например, снимал ресторан частным образом, платил ресторану, музыкантам и распространял фальшивые по нормам закона билеты, зарабатывая за вечер несколько тысяч рублей при средней зарплате в СССР 120 рублей. К музыкантам милиция обычно не приставала, ее интересовали частные предприниматели, а самых крутых акул подпольного шоу-бизнеса начальники отправляли на нары. Идеология их не интересовала. И гэбэшники, и менты тоже слушали «битлов», равно как и Высоцкого. Вся страна слушала, и никакие гневные статьи про «растление» и его «хрипатый голос» с этим ничего поделать не могли. КПСС такими вот штучками сама развалила СССР. Получить такую великую страну под свою власть и в одночасье все про…ть! Так что Сталин, в начале войны сказавший своим подельникам приблизительно то же самое, был, конечно, прав. Не понять, не учесть человеческих настроений, не ввести под своим контролем частный бизнес или хотя бы выгодную им жалкую свободу на коротком поводке… Дураки они и есть! Может, и советская власть хороша была бы в такой ситуации, когда все разрешается: пиши, критикуй – пожалуйста, частный бизнес – пожалуйста, но только не борзей, веди себя нормально, не продавай секреты родины, пока она тебя сама об этом не попросит!

– Трудно было пробиваться? Ведь тогда считалось, что социализм и рок-н-ролл несовместимы.

– Не трудно, а бесполезно! Ты достигал какого-то уровня известности в своих кругах, а дальше стояла стена. Как-то меня вызвали в Комитет и стали пугать, что я не то пою, – дескать, письма приходят, что исполняю антисоветчину: «От службы, от дружбы, от прелой политики безмерно устали мозги…» Я говорю: «Простите, это Саши Черного стихи, напечатаны в СССР в 60-м году. Потом мы покурили, еще поговорили, и я понял, что спрашивают они меня по должности, лично ко мне ничего не имея и всерьез это как «идеологическую диверсию» не рассматривая. Я тогда понял, что они не выносят только тех, кто, извини за каламбурную тавтологию, сор из избы выносит. Кто в первую очередь обращается не к народу: «Ребята, пробудитесь!», а к Западу. Народ диссидентов не слушал, и диссиденты, среди которых было немало приличных людей, тогда жаловались Западу, что народ их не слушает. Это ГБ сильно не нравилось, и тогда, на излете коммунизма, возникали все эти проблемы дикие с посадками, с нечеловеческими сроками. Арест Иосифа Бродского только за то, что он писал стихи, – уникальный случай.

– Но у тебя была цель пробить стену, о которой ты сказал? Или тебе было все равно, лишь бы денежки платили?

– А я ее и пробил, стену из СССР в Россию. Когда меня называют «буревестником», «мэтром», «основателем», «отцом», «дедушкой» и еще не знаю как, то это справедливо лишь в том смысле, что я одним из первых запел рок по-русски на всю страну. И здесь дело даже не в патриотизме, а в здравом смысле: нужно делать свое, и я же не англичанин, чтобы вечно петь по-английски или американцев пародировать. Мы первыми сделали русскую программу, чтобы играть на танцах. Первая часть звучала на русском с нашими словами и музыкой, во втором отделении – Beatles, Rolling stones и так далее. И вот что вдруг произошло на моих глазах. Публика под наши русские песни не танцевала, а выстраивалась большим полукругом, внимательно слушала, а затем бешено аплодировала. Через год-два мы уже вышли на сцену, но первые концерты были провальными – в том смысле, что люди не знали, как себя в зале вести, сначала даже стулья сгоряча ломали. А мы не понимали, как сделать, чтобы люди заводились сидя, а не в танцах. Потом и они, и мы всему научились. Интуитивно научились, потому что видео тогда еще не было, а уж западного телевидения и подавно. Они поняли, что можно орать, свистеть, размахивать майками. Мы – что нужно падать на колени, корчиться, грызть микрофон, свершать прочий рок-н-ролльный бред-ритуал.
Но в это время я уже заканчивал Гнесинский институт. Стало ясно, что у меня есть свой голос, я умею сносно им управлять, могу писать музыку, стихи – короче я решил работать один. Градский – это фамилия в единственном экземпляре. Ура!

– И все же чего ты хочешь теперь, когда, извини за выражение, «достиг ты высшей славы»?

– Чтоб на мне всегда стоял лейбл «Сделано в России». Чтобы все истинное, поначалу казавшееся шоковым, окончательно стало общепринятым, окончательно вошло в культурный контекст.

Евгений Попов
[Новости сайта] [Дискография] [Все публикации...] [Форум] [Аудио] [Видео] © Web Site. Vladimir Timinsky 1999-2008

Реклама: Wait UpdateTime