Какие были отношения со СМИ? Вы не смотрите на журналистов как на врагов? Правда ли, что вы придумали слово «журналюга»?

У меня врагов вообще нет. Я их ликвидирую, либо превращаю в друзей. А слово «журналюга» действительно я придумал. С этим словом вообще вышла смешная история Есть у меня приятель Евгений Додолев, который является хозяином нескольких изданий. Я не только это слово придумал, но и известное слово «совок». Оно стало народным и стало бессмысленным говорить, что это я придумал. И вот Женя Додолев сначала предложил «залитовать» это слово. Он стал во всех своих статьях писать, что слово «журналюга» придумал Александр Градский, надеясь, что оно прилипнет ко мне. А года через три или четыре я натолкнулся на газету «Культура», где один автор так и начал свою заметку: «Не знаю, кто придумал замечательное слово «журналюга». Я очень долго смеялся… Но мне кажется, что оно не является оскорбительным и некоторым даже понравилось, поскольку оно является своего рода аналогом слова «репортерище».

Песня «Как молоды мы были» была специально написана под ваш голос?

Это вообще должна была быть женская песня, которая поется у костра, к фильму «Моя любовь на третьем курсе», снятому «Казахфильмом» по пьесе Михаила Шатрова «Лошадь Пржевальского». Но время записи удалось переубедить Александру Пахмутову переделать аранжировку и сделать другое решение этой песни с довольно жестким третьим куплетом. Поначалу многие люди обижались на меня за то, что я не пою ее на концертах. Она ведь была очень сильно раскручена благодаря телевидению. Но я не считал необходимым петь ее на концертах. Зрители слушали рок в моем исполнении и недоумевали. Друзья уговаривали ее петь, поскольку, как они считали, «кость должна быть вброшена» обязательно. Но теперь все переменилось: песня стала старой, и я стал исполнять ее, как обязательный номер. Хотя, может быть, в следующий мой приезд в Новосибирск я ее петь и не буду.

Вы не были в Новосибирске с начала 90-х годов прошлого века. Могли бы вы рассказать о своих творческих победах за этот период.

На то, чтобы рассказать все, не хватит времени. Была работа в Большом театре с Евгением Светлановым в опере «Золотой петушок». С 1993 года я стал выпускать диски со старыми записями и новые какие-то работы. В этот период были закончены три балета и опера, я преподавал в «Гнесинке».

Как вы относитесь к русскому року?

Я вообще не знаю, что это такое. Я это не раз говорил. Можно, конечно, отличить такого рода музыку от музыки американской или английской. Она отличается, и это все. Из русского рока не получилось ни музыки, ни поэзии высокого уровня, а получилось социально-бытовой рок или, как я это стал называть, СНГ - Советская народная гитарная музыка. Хотя в этом направлении существует немало одаренных людей и можно назвать даже какие-то имена. Но явлением мировой музыкальной культуры это не стало, оставшись социальным эмоциональным явлением, присущим исключительно нашей стране. Оказалось, что даже непрофессиональные люди за счет своего темперамента становится нужным людям в своей стране. Но при этом к музыке это не имеет никакого отношения.

Но при этом вас называют основателем русского рока.

Я ничего такого не основывал. У меня была первая программа на русском языке, которая пришлась кому-то по душе. Я не был даже первым русским рок - исполнителем. За несколько месяцев до октября 1965 года, когда группа «Славяне», где я тогда играл, впервые сыграли концерт, в стране появились группы «Братья» и «Соколы». Но это не просто была самодеятельность, это был кошмар, примитивно и плохо.

Что от вас в ближайшее время можно ожидать в творческом плане?

Через год будет записываться опера «Мастер и Маргарита» по Булгакову, которую я же 32 год пытаюсь реализовать. Сейчас готова демонстрационная фонограмма, где я сам пою за всех персонажей, а в аккомпанирует «пластмассовый» оркестр, похожий на симфонический. Я бы назвал это «синтетической» оперой, где все законы жанра оперы соблюдены. Но это еще более разнообразное произведение, чем опера «Стадион». В «Мастере и Маргарите» мною допущено в музыкальном плане такое хамство по отношению к содержанию, которое еще никто себе не позволял. Там и цыганская музыка, и частушки, и цитаты из оперной классики от Верди до Чайковского, и музыка советских композиторов сороковых-шестидесятых годов. Помимо этого там порядка сорока собственных музыкальных тем. Я знаю, что немало получу от своих недоброжелателей. Но мне показалось, что сам роман удивительно эклектичен, что было бы глупо делать музыку одного жанрового содержания. Получилось довольно странное произведение. Недоброжелателям будет к чему придраться.

Насколько критично вы относитесь к собственному творчеству прошлых лет? Не было желания что-то изменить, перепеть, сменить интонации, убрать излишний пафос, перепеть оперу «Стадион» с другими исполнителями?

С какого времени в России появилось хорошее многоканальное качественное оборудование, позволяющее делать 24-дорожечную фонограмму. В ней все инструменты могут быть вынуты и засунуты другие, можно перепеть какие фрагменты. Все это технички возможно. Но однажды в начале 90-х годов я выпил 300 граммов водки, зашел в Дом звукозаписи, где хранились оригиналы всех моих записей. И за 20 минут на столе для размагничивания я уничтожил их, чтобы не было соблазна что-либо улучшить. Ведь могла потеряться и спортивная часть мероприятия, когда видно то, что я мог записывать в далеком 1971 году.

Как вы относитесь к мнению, что у Александра Градского неплохо обстоят дела с иронией, но с самоиронией есть некоторые проблемы?

У меня нет к себе вопросов по части самоиронии. Мне кажется, что в том, что я делаю, гораздо больше самоиронии, чем у 99 процентов музыкантов нашей страны. Потом мне кажется, что в России не любят людей уверенных в себе.

Как вы относитесь к бардам?

Есть несколько имен определяющих – Галич, Высоцкий, Ким и некоторые песни других авторов – Гордницкого или Визбора. У Галича мне нравится почти все, у Высоцкого - две трети. Из сегодняшних ребят Тимур Шаов делает что-то веселое. Но такого направления бардовского, музыкально-поэтического, я не вижу, поскольку в этом направлении нужно обязательно быть очень большим. Все остальное напевание под гитару - это способ общения: "Мы все друзья и сейчас я вам спою". Это не схема профессионального общения мастера с публикой.

Весь Градский, который продается сейчас в формате mp3, чистое пиратство?

У меня свои простые способы борьбы с пиратством. Люди, которые покупают мои диски, отличают их от пиратских. Во-первых, это заметно по цене. А, во-вторых, они отличаются по оформлению. Я трачу больше средств на то, чтобы по качеству отличаться и мои диски по-другому выглядят. Мои покупатели - скорее коллекционеры и собиратели. А мне хочется сделать компакт-диск чем-то вроде хорошо оформленной книжки для коллекционирования.

Какое-то время назад вы засветились исполнение в детских мюзиклах Геннадия Гладкова. Не хотели бы что-то делать для детей?

Нет, но не потому, что я не люблю детей. Просто к этому нужен определенный талант. Я только могу в качестве циркового номера спеть Рыбу-Пилу или Кощея. Для того чтобы писать для детей, нужно определенное призвание.

Есть такое ощущение, что в озвучивании «Голубого щенка» вы просто валяли дурака?

Дурака валяли, но в рамках авторского замысла. На записи было: я спел доброго моряка пафосным голосом. Потом мы сидели и курили, а Геннадий Гладков дурачился. Он всегда в своих мультфильмах пел маленькие партии. Но он не вокалист и диапазона вокального у него немного. Я сказал: давай я спою за Рыбу-Пилу на октаву выше и это будет на пилу похоже больше. И потом мне многие малыши говорили, что Рыба-Пила в моем исполнении - это полный кайф.