Alexander Gradsky - Unofficial site

• Biography
• Discography
• Songs
• Movies
• Publications

Рок не бывает развлекательным МУЗЫКАЛЬНЫЕ СТРАНИЦЫ Рубрику ведет Нина ТИХОНОВА Журнал "МЫ", 1991 г.

Письма читателей утвердили нас во мнении организовать программу “Рок-ликбез”. Во многих посланиях нас благодарят за публикации о роке и просят рассказать в этой серии о группах... “Мираж”, “Звезды”.

Признаться, даже для музыковедов градация жанров — штука сложная. Поэтому вряд ли кто возьмется на раз назвать признаки, по которым легко было бы отличить рок от поп-музыки, ежели слушатель не улавливает разницы в стилистике.

Мнение по этому вопросу Александра Градского, которое мы для начала предлагаем, не является научным определением, требующим заучивания наизусть. Оно субъективно и ларадоксально. Впрочем, местами артист использует материалы зарубежных музыковедов, специализирующихся в роке.

Рассуждения Градского — мнение артиста, посвятившего себя року, тем и интересно. Творческий путь Градского по-своему причудлив. Для кого-то взлет певца ассоциируется с экспрессивным фортиссимо — “Первый тайм мы уже отыграли!..” — песни Пахмутовой “Как молоды мы были”. Для других Градский остается одаренным парнем, который учился в музыкальной школе по классу скрипки, получил образование оперного вокалиста в Институте имени Гнесиных, а теперь “растрачивает” себя на эстраде. Третьи знают его как активного участника любительского рок-движения 60-х годов, сотрудничавшего с бит-ансамблем польских студентов МГУ “Тараканы”, затем — солиста “Славян” (исполнявших песни “Битлз”), “Скифов”, “Лос Панчос” и наконец лидера “Скоморохов”, которые одними из первых запели рок-комлозиции на русском языке.

Как бы там ни было, выделяет певца богатый, в три с половиной октавы диапазона, голос, который привлек внимание к року даже тех слушателей, кто не увлекается этим направлением. А рок-фанов Градский “заманил” в Большой театр, когда исполнил партию в “Золотом петушке” Римского-Корсакова.

Нынешнее поколение почитает в Градском ветерана отечественного рока, хотя зачастую недоумевает, какое отношение имеют к рок-музыке бардовские баллады, с которыми певец преимущественно выступает в последние годы.

Итак, беседа с Градским началась, по обыкновению его взрывного характера, чуть что не со скандала:

— Смешно! Я — ветеран рока! А многим остальным тоже за тридцать. Значит, разница между ветераном и неветераном в пять-шесть лет. Просто я раньше других начал этим заниматься.

(Это к сведению тех, кто все время просит назвать возраст музыкантов. Действительно, большинству состоявшихся артистов И рок и поп-направлений в районе тридцати. И если нет каких-либо уникальных отклонений, по-моему, скучно то и дело повторять эти цифры).

— Когда я был мальчишкой, — продолжает Градский, — мне было удобнее на острые темы высказываться с помощью классики. Ведь что такое классическая поэзия? Это поэзия, которая высказалась практически по всем темам, причем очень здорово, так, как никакой Градский, наверное, не сочинит. Последнее время свое пишу.

Выступаю только с гитарой на сцене. У меня традиционныи российский стиль сейчас. Работаю как бы в романсовом жанре. Такая работа вынужденная. Была бы аппаратура, собрал бы ансамбль. Но в технике мы неандертальцы. А электронное оборудование, создающее звук в зале, — часть рок-музыки. Поэтому в музыкальном отношении советскии рок почти не развивается.

— Неужели даже вам что-то мешает в работе? Я знаю, вы собирались создать свой театр. Каким бы он был?

— Театр был бы обязательно гротесковым. Это то, что для меня рок. Чтобы возникало ощущение, как на атракционе или в самолете: летишь, и вдруг — вверх, вниз — резкие перепады. Вот таким способом воздействовать.

Я уверен, что в состоянии руководить театром и делать это действительно хорошо. Но какие-то бумаги надо подписывать, какие-то нужны постановления каких-то коллегий, чтобы организовать творческую единицу...

— Как вы работаете над песней? Не мешает “излишнее” образование?

— Сочиняя, иду от слов к музыке. На первое место выдвигается идея, содержание, ради которого песня поется. Музыканты, изначально обученные, действительно зачастую попадают под давление своей образованности. Они знают, как было, знают, как надо, и нередко теряют свободу композиции. А вот Галичу, Окуджаве, Высоцкому только страстность поэтического порыва помогла сочинить несколько фантастических по красоте мелодий. Притом что эти люди — совершенно не музыканты. Но именно у них композиторам стоит поучиться не терять духовности за номинальной образованнюстью.

Главным своим делом считаю запись грампластинок. Здесь я — человек с ансамблем или даже с оркестром. Здесь можно добиться хорошего звучания, в крайнем случае переделывать по многу раз, чтобы вышло так, как задумал. В отличие от концертного выступления при записи окончательное качество звука зависит только от тебя. В свое время первый успех принес мне диск “Романс о влюбленных” — сюита из музыки к фильму.

Затем пластинка “Русские песни” — народная тема. Это еще одно направление в работе. Рок-музыка имеет много схожего с российским фольклором. Вот я пою архангельский свадебный плач. Я же его исполняю точно так, как предлагает фольклорная первооснова, хотя многим кажется, будто фиоритуры, которые я там выпеваю, взяты из рока. Это — настоящий фольклор. Мне не нравится, когда выносят на сцену специально упрощенные, подогнанные под эстрадные штампы поделки — теряется симфонизм, который непременно есть в народной песне. Но почему я называю свои композиции фольк-роком, а не чистым фольклором? Это уже дело авторской позиции. Вот “Камаринская” Глинки — это произведение Глинки? Да. Но это и — народная пляска. Я тоже беру народную тему, а потом разрабатываю ее за счет своего инструментария. Опять же это я пою, а не кто-то другой. Я вкладываю в исполнение что-то личное.

Следующая пластинка — “Сама жизнь” на стихи Поля Элюара. Потом опера “Стадион” — альбом. “Звезда полей” — поэзия Николая Рубцова. Двойнои диск — сатирические стихи Саши Черного. “Утопия А. Г.”. “Размышления шута” — сборник песен, которые я написал в 70-е годы, они порознь уже появлялись на гибких пластинках. Я постоянно искал возможности применения русского языка в разной стилистике рок-музыки: барокко-рок, хардрок и т.д. А сейчас, мне кажется, выхожу на некоторую полистилистику. Вслед за циклом стихов Маяковского, Пастернака, Набокова начал работать над “Мастером и Маргаритой”.

— Вам не кажется, что широта творческих интересов увела вас от рока?

— Не знаю... Ведь что такое, в моем понимании, рок-музыка? Бетховен и Бах — тоже рок.

— Возможно, рок-музыкой вы называете все, что вам нравится?

— Нет, не все. К примеру, Глюк, Гайдн, Моцарт — величайшая музыка, но это — не рок. В произведениях этих композиторов душа радуется жизни, безмятежна по своей сути, это — другое. (Очень спорное мнение. — Н.Т.) Если сравнивать с нынешними неформальными объединениями, Моцарт для меня — хиппи. То есть человек, который старается не замечать мерзостей жизни и радуется тому, что солнце светит, играет волна в лунном блеске, об этом и поет. (Кстати, хиппи как раз и начинали рок-музыку. — Н. Т.) А я смотрю на волну и вижу не только красоту, но и человека, который тонет. Вот это — рок.

Рок — музыка стрессового состояния души.

— Значит, вы вовсе отказываете року в радостных эмоциях?

— Рок — объективная, диалектическая музыка. Поверхностно принятая обывателем положительная картина мира вынуждает иногда рок-музыкантов быть резко отрицательными, чтобы хоть каплей своей отрицательности создать общую картину, более менее объективную.

В наше время обострились некоторые черты музыки, существовавшие в искусстве всегда. Сегодняшний человек заключен в броню от информации. Слишком много информации. Люди и загородились броней, чтобы по возможности пропускать только ту информацию, которая им нужна. Раньше композиторы писали для человека, лишенного подобной брони. Музыке достаточно было звучать нежными красками. Классики очень берегли ритм-секцию. Ведь люди были открыты, и слишком мощный ритм был просто не нужен. А сейчас, скажем, тромбоны в Пятой симфонии Шостаковича — это чистая рокмузыка. Потому что иначе уже невозможно воздействовать на лублику в кульминации. Рок присутствует у старых мастеров только иногда, так как он весь построен на активной ритмической фактуре, жестких барабанах. Это народное: испанское — в щелканье кастаньет, российское — в перестуке деревянных ложек, негритянское — в тамтамах. Это танец, который организует человека в определенном ритме. Разбивая броню, рок вторгается в человека. А есть люди, которые вовсе не хотят, чтобы скорлупу, в которой они сидят, разламывали. Поэтому у рок-музыки появляются противники.слишком мощный ритм был просто не нужен. А сейчас, скажем, тромбоны в Пятой симфонии Шостаковича — это чистая рокмузыка. Потому что иначе уже невозможно воздействовать на лублику в кульминации. Рок присутствует у старых мастеров только иногда, так как он весь построен на активной ритмической фак- туре, жестких барабанах. Это на родное: испанское — в щепканье кастаньет, российское — в пере- стуке деревянных ложек, негритянское — в тамтамах. Это танец, который организует человека в определенном ритме. Разбивая броню, рок вторгается в человека. А есть люди, которые вовсе не хотят, чтобы скорлупу, в которой они сидят, разламывали. Поэтому у рок-музыки появляются противники.

— Эти противники чаще всего сетуют, что молодежь не интересуется серьезной музыкой. А по данной версии выходит, будто классика и рок-музыка не так уж сильно отличаются друг от друга...

— Очень многие молодые любят симфоническую музыку и понимают ее. Дело в другом. Массового влече ния симфонической музыкой нет и никогда не было. Эта музыка рассчитана на элитарный вкус, это — сложная образность, которая никогда не была близка среднему человеку. А рок потому нужен, близок и среднему человеку, и развитому, что он — как коробка с тройным, с четверным дном. Развитый человек способен глубоко понять рок, а неразвитому достаточно легкодоступного, первого ассоциативного, эмоционального слоя.

А главное, что стоит понять, — настоящий рок не бывает раэвлекательным. Под него можно весело танцевать, но в глубине — это жесточаишая и грустнейшая музыка, хотя идет в быстром, танцевальном ритме. И танец рождается “заводной”, страстный. Не вложишь в песню слезы, истерику, страсть, останешься паяцем на веревочке, который дрыгается под ритмичную музыку. Рок-нролл — это боль, очень сильная, как и в блюзе.

— Какова с этой точки зрения ситуация в сегодняшней отечественной рок-культуре?

— Меня печалит, что нет сегодня солидарности среди музыкантов. Какой силой могли бы быть рок-музыканты, если бы в открытой, честной конкуренции противопоставили свое творчество серости в искусстве!

Я сам не очень люблю рок в том виде, как он сейчас существует. Потому что он во многом мне кажется бездуховным. Весь наш рок-н-ролл — это, скорее, диско. И только отдельные ансамбли являются духовно содержательными.

При этом у рока есть стремление быть разнообразным, есть стремление быть духовным, есть стремление стать реформатором существующих позиций. А остальные живут на своих жирных кусках уже давно. Они чувствуют в роке свежесть, подсознательную свежесть того, что они не делают, но могли бы делать, и поэтому рок не любят. А сами молчат, им не о чем говорить, все уже прошло, все надоело. Рок — это не только активная музыка, это — активная жизненная позиция.

Нина ТИХОНОВА