Alexander Gradsky - Unofficial site

• Biography
• Discography
• Songs
• Movies
• Publications

Алексей Петров Первые (очерки истории отечественной рок-музыки) 1999

• Предисловие
• Начало
• А. Градский и «Скоморохи»
• А. Буйнов. Группа “Аракс”.
• Лерман. Саульский. Валов. Дюжиков.
• Стас Намин и «Цветы»
• А. Макаревич и «Машина времени»
• Малежик. Барыкин. Кузьмин.
• А. Козлов и «Арсенал»
• Первые ВИА
• Тухманов. Первые концептуальные альбомы
• Бергер
• ***

Малежик. Барыкин. Кузьмин.

Мы устали от потерь, а находим слишком редко,

Мы скитались, а теперь мы живём в хрустальных клетках...

А. Романов

В этих записках часто упоминается имя Вячеслава Малежика. Кто-то, может быть, с усмешкой спросит: «Что, Малежик – тоже рок-музыкант?» И вправду, сегодня это звучит странно, но, тем не менее, Малежик, который сегодня поёт романс «Виноват, мадам, виноват, не сберёг я Вас в вихре лет. У меня глаза – на закат, а у Вас – на рассвет...», начинал именно как рокер.

Слава окончил музыкальную школу по классу баяна. После школы, в которой был почти отличником, решил он, что лучше работать обычным инженером, чем плохим музыкантом, и поступил в МИИТ. В это время к нему пришла музыка Э. Пресли, Джонни Холидея, «Битлз». Слава дружил с Ю. Милославским (Валовым), вместе играли в самодеятельном ансамбле. Буквально на ощупь освоили премудрости «битловских нот», и однажды Малежику захотелось выйти с песнями «Битлз» на люди. Был 1965 год. Часов около трёх утра Слава вместе со своими вчерашними одноклассниками очутился с гитарой на Красной площади и при довольно заметном скоплении публики запел песни «Битлз». Всё звучало страшно дилетантски, но музыканта встретило многоголосное молодое «ура!». И тогда Слава подумал: «А что если этот успех случился не просто так?»

Первое публичное выступление в МИИТе закончилось полным провалом. Это произошло на сцене институтского («кавээновского») ДК, и авторитетные люди немедленно посоветовали Славе: «Знаешь, завязывал бы ты с этим делом! Зачем выставлять себя не посмешище?» Группа Малежика тотчас же развалилась, но урок даром не прошёл. Захотелось заниматься рок-музыкой серьёзно. Ребята купили барабан за 33 рубля, из куска жести вырезали «тарелку», потом приобрели звукосниматели по 9 рублей штучка и приделали их к обычным семистрункам. Музицировали прямо на дому у своего товарища, родители и соседи этот бедлам стойко терпели, хотя, несомненно, подобная музыка наводила на них подлинный ужас.

Потом Малежик играет в «Челенджере» рядом с Валовым и Кеслером, в «Ребятах», знакомится с супергитаристом С. Дюжиковым. В 69-м году из осколков двух групп – «Ребята» и «Спектр» – образовался ансамбль «Мозаика»: Малежик, Кеслер, Чепыжов, Жестырев. В репертуаре ансамбля было много своих песен, и самые популярные – «Наташка», «Русалка», «Напиши письмо», «Гусляры». Песенка «Наташка» («А у девчонок без ребят глаза, как у икон, грустят» – на слова Р. Плаксина) всего один раз прозвучала по телевидению и могла бы стать гораздо популярней, если бы понравилась... молодому редактору Саше Маслякову. Но Масляков сам вычеркнул песню из какой-то молодёжной телепередачи, что, несомненно, сказалось на дальнейшей судьбе Малежика. Это был 1968 год, Малежику только что исполнилось двадцать.

С. Намин считает, что «группа «Мозаика» – это не рок-музыка. Это обычный вокально-инструментальный ансамбль, такой мягенький, симпатичный... Короче – нормальная «попса», но не рок».

У музыкантов «Мозаики» появилась идея сделать русский вариант рок-оперы «Иисус Христос – суперзвезда». Текст написал Кеслер, Малежик пел партию Иуды. Затея имела довольно шумный успех. Руководство МГУ, где играла «Мозаика», потребовало «прекратить эти безобразия». Вскоре, услыхав исполнение «Иисуса», им предложила сотрудничество группа «Арсенал» Алексея Козлова (кстати, сам Козлов этот факт вспоминает несколько иначе), но музыканты «Мозаики» на такой альянс не пошли...

В 73-м году Малежик ушёл в ВИА «Весёлые ребята». Эту свою работу он вспоминает скептически, хотя именно тогда он и стал по-настоящему профессиональным музыкантом. «Многие ВИА возглавлялись неудавшимися джазовыми музыкантами, которые не любили рок-музыку, – вспоминает Малежик. – Можно отдать должное административной жилке, скажем, Маликова или Гранова (руководители популярных ВИА «Самоцветы» и «Голубые гитары». – А.П.) и их музыкальности, однако сказать, что они были поклонниками рок-н-ролла, это, по-моему, согрешить против истины. Они не любили эту музыку, но сознательно шли в неё и делали там своё коммерческое дело, стараясь всячески обезличить работавших на них «звёзд» неофициальной рок-музыки». В 75-м году Малежик перешёл в «Голубые гитары», а в 77-м – в «Пламя» и, по собственному признанию, «мало-помалу так оторвался от живой экспериментальной рок-музыки, что в конце концов наивно стал полагать: если меня там нет, то в ней ничего и не происходит».

Вспоминает А. Барыкин: «Слава Малежик у нас всегда считался этаким студенческим массовиком-затейником. В нём никогда не было ничего бунтарского. Был он всегда покладистый, мягкий, хитрый, но талантливый. Он всегда пел песенки про какие-то там ягодки-малинки. И всегда любил красивых девушек». Как будто это, последнее, качество – недостаток...

Александр Барыкин (правильно: Бырыкин) вырос в подмосковных Люберцах. Отец купил ему сначала балалайку, потом мандолину, а чуть позже – гитару. В музыкальной же школе Барыкин учился по классу... домбры. В начале 60-х Саша увлёкся битлами, которых услышал по радио, поймав радиостанцию «Голос Америки». Довольно скоро начал «снимать» битловские песни с использованных рентгеновских плёнок, на которых тогда подпольно записывали западную музыку (специальной аппаратурой нарезали бороздки – носители звука, как у грампластинок). Вместе с друзьями Барыкин организовал группу «Аллегро». По собственному признанию Александра, «в Люберцах тогда жили одни бандиты». Но именно товарищи Барыкина по «Аллегро» (Б. Синицын, А. Супрынюк, И. Яблоков, С. Уваров) приобщили его к лучшим образцам мировой культуры – к поэзии, прозе, музыке.

В 70-м году музыкантов «Аллегро» пригласили играть в столичном кафе «Морозко» (на «Добрынинской»). До них там выступала группа «Лучшие годы» с барабанщиком Ю. Фокиным. Как это ни удивительно, «Аллегро» вытеснило «Лучшие годы» из кафе. Ансамбль Барыкина победил в этом конкурсе потому, что, по мнению администрации кафе, играл проще... Когда музыканты делали «Rolling Stones», в питейном заведении собирались толпы. Солист С. Уваров очень точно копировал пение М. Джаггера. Случались драки, скандалы. Через три месяца «Аллегро» из кафе прогнали.

А тут пришло время идти в армию. Барыкин служил в ракетных частях под Калугой. Там Сашу быстро «рассекретили» и взяли в ансамбль противовоздушной обороны СССР. После армии Барыкин пошёл в гнесинское училище на вокальное отделение. Там тогда учился сам Градский! В Москве как раз запретили играть рок, и в начале 70-х в Люберцы перебазировался опальный центр московской рок-музыки. Был ансамбль и у Барыкина – «Ревайвл» (то есть «возрождение»). В Люберцах Саша и познакомился с творчеством Лермана, Л. Бергера, группы «Аракс». Однажды Саша подошёл к «араксам» и сказал: «Классно играете! Но если мы выйдем, мы вас «уберём»!» «Во даёт чувак! – удивились «араксы». – Но если хочет – пусть попробует». И «Ревайвл» попробовал. «Мы сделали такую «чуму», – вспоминает Барыкин, – что они только рты раскрыли. Саня Слоник (Дмитриев), звукооператор «Аракса», сразу зауважал нас и стал пускать на сцену даже во время своего выступления. Мы во все глаза пялились, как играют «араксы» – для нас это была высшая школа».

Когда «Ревайвл» разогнали, Барыкин пошёл работать в кабак. В кафе при кинотеатре «Октябрь» на Калининском проспекте играли тогда джазмены. Однажды один из музыкантов, Г. Малышев, сказал Барыкину: «Ты не нашего поля ягода! Ты не ресторанный человек. Ты человек искусства!» И привёл Барыкина в «Весёлые ребята». Сдал его Слободкину и сказал: «Послушайте парня! Чего он у нас там будет в кабаках пропадать? Ещё сопьётся к чёрту! И вместо хорошего музыканта через два года получится из него ещё один профессиональный пьяница...» И Слободкин взял Барыкина к себе, хотя кое-кто (например, А. Буйнов) не хотел лишней конкуренции. В ансамбле тогда пела Людмила Барыкина. Вот Слободкину и захотелось зачем-то свести Бырыкина и Барыкину под одну фамилию. Потом долго думали, что Людмила – жена Барыкина. Но Александр женат на Галине, с которой познакомился ещё в седьмом классе школы. С тех пор так и пошло – «Барыкин», хотя на конверте пластинки Д. Тухманова “По волне моей памяти” (1976 г.) фамилия Александра написана ещё правильно...

Работая в «Весёлых ребятах», Барыкин начал сочинять свои «настоящие» песни. Но Слободкин каждый раз говорил, что «всё это дерьмо и никому ровным счётом не нужно». По его мнению, нужно было делать конъюнктурные шлягеры и зарабатывать на них деньги. «Как так? – взбунтовался Барыкин. – У меня с детства была своя группа. Я играл свою музыку, а тут должен выкладываться на чужие сочинения за гроши!» И сбежал в Сочи, в ресторан «Жемчужина», где музыкантам тогда дозволялось играть настоящую рок-музыку. Теперь Барыкин работал не на Слободкина и не на Маликова (как это было у него в «Самоцветах»), а на себя. Поиграл немножко и... опять вернулся в «Весёлые ребята», когда понял, что получается далеко не так, как хотелось.

В 1979 году «Весёлые ребята» и «Самоцветы» оказались на гастролях в Костроме. Несколько музыкантов собрались в гостиничном номере, и Барыкин сказал: «Вы все уже загниваете. Вы заработали деньги... но душа-то болит! Вы же все люди рок-музыки. Давайте сделаем группу! Не бойтесь! Если не будет денег, я вас устрою на ресторанные халтуры. Вы будете иметь по тыще в месяц, а не по пятьсот, как в «Самоцветах». Разумеется, многих «заговорщиков» тут же уволили. Так в 1980 году родилась рок-группа «Карнавал»: В. Кузьмин, А. Барыкин, Е. Казанцев, ударник В. Болдырев (но сначала был другой, из «Арсенала»). Болдырев считался тогда лучшим барабанщиком Советского Союза, играл у Пугачёвой, у Р. Паулса в группе «Модо». Приглашали в группу и А. Буйнова. Тогда, по мнению Барыкина, Буйнов был самым сильным клавишником и аранжировщиком в стране. Но Александр отказался...

Сначала репетировали дома у Кузьмина, играли на рояле. Потом присоединились остальные. Быстро разучили модные западные вещички (из итальянцев, из ансамбля «АББА»), потом пришли к директору ресторана на Салтыковке, нанялись на работу. А в свободное время стали готовить собственный репертуар. Аппаратуру взяли на прокат, платили за неё тысячу в месяц (это в те годы!). Потом раскошелились на подсветку, фирменные декорации, раздали приглашения «крутым» людям. И стали «зашибать крутые бабки».

Но этого им показалось мало. Стали репетировать вещи на английском (делали вид, что готовятся к Московской Олимпиаде). Думали: приедет западный продюсер, заключит с ними контракт, и удастся «свалить» на Запад. И правда: приехал... польский продюсер (попал под «путану», она его и привезла). Говорит: «Ребята, значит, так: я делаю вам фиктивных «жён», вашим жёнам – «мужей», и вы едете в Западный Берлин на работу». Но жёны музыкантов взбунтовались: «Не нужны нам такие эксперименты! У нас у всех маленькие дети». Ребята удивились: «Вы что? Если хотите, мы вас первых отпустим!» «Нет! И речи быть не может!..» А тут ещё и Салтыковку «прикрыли».

В это же время на перекрёстке Ленинского проспекта и улицы 26 Бакинских комиссаров открылся Центральный дом туриста. Группу «Карнавал» охотно взяли туда играть – на 33-м этаже. В ЦДТ тогда было несколько кабаков, и в каждом музицировал фирменный ансамбль. Такую команду и я видел там, на каком-то этаже ЦДТ, куда был приглашён на свадьбу к дочери ректора одного из институтов: никакого официоза, «рискованный» по тем временам репертуар, раскрепощённые позы музыкантов, вызывающие и откровенные наряды певичек... И публика: стареющие лысые дяди с тугими кошельками, сальными глазками посматривающие на извивающихся, как ящерицы на сковородке, солисточек... Но тогда эту музыку слушали только избранные. Или случайные посетители, вроде меня.

Барыкин считает, что «Карнавал» был лучшей рок-группой за всю историю советской рок-музыки. Сначала хотели назваться «Красным карнавалом», потом «Чёрным карнавалом» (то есть вроде как «Анти-Карнавалом» – в пику бразильскому весёлому карнавалу). Немного поиграли в Риге в ресторане. Там была очередь к ним на километр. Потом вернулись в ЦДТ. По мнению А. Троицкого, Барыкин был тогда одним из немногих наших советских рок-звёзд «с – очень, очень скромным! – намёком на сексуальность».

А потом редактор фирмы «Мелодия» В. Рыжиков и композитор В. Матецкий предложили им записать маленькую пластинку. Условие было таким: одна песня – Барыкина, одна – Кузьмина, одна – Матецкого. Музыканты согласились. Записали шесть песен (три Кузьмина, две Матецкого, одна Барыкина), но на пластинку попало три: «Внезапный тупик» (муз. В. Кузьмина), «Пустое слово» (В. Кузьмин, В. Матецкий), «Я знаю теперь» (А. Барыкин, В. Кузьмин) – все на стихи И. Кохановского. Пластинка разошлась полумиллионным тиражом. Это исключительный для советской рок-музыки случай: вышла пластинка кабацких музыкантов! Кроме того, два альбома своих песен музыканты записали на плёнку, и кассеты быстро распространились среди поклонников рок-музыки.

Но тут начались ссоры. Кузьмин выдал себя за руководителя «Карнавала», Барыкин же считал, что руководитель – он. Кузьмин стал как бы единственным обладателем авторских прав на пластинку. Барыкин сказал: «Нет, Володя, так дело не пойдёт!» И подал на Кузьмина в суд, где решили дело в пользу Барыкина, поскольку название «Карнавал» было зарегистрировано в Тульской филармонии заранее. Музыканты разошлись в разные стороны. Кузьмину пришлось искать новое название своему ансамблю, и он организовал группу «Динамик», прописав её при организации «Ташкентский цирк» (?!). Впрочем, некоторое время Кузьмин играл в группе... «Карнавал-2». А Барыкин музицировал в первом «Карнавале». И долго потом ещё Кузьмин и Барыкин были похожи друг на друга, как были похожи «Карнавал» и «Динамик»... «Карнавал» и впрямь обещал стать сильнейшей рок-группой в СССР, если бы не глупая тяжба её лидеров. И осталась от ансамбля только маленькая пластинка с тремя великолепными песнями, которые и сегодня звучат свежо и оригинально...