АГ в «Оркестровой яме»

А. Варгафтик: Никому из нас в глубине души невозможно запретить о себе думать всё что угодно. И мы прекрасно знаем, что бывает, когда те или иные персонажи ощутили себя один раз непризнанными гениями. Так уже и всё! И никакого признания им никогда в жизни не будет достаточно, хоть вы их осыпьте розами или чем угодно ещё.

Я обращаюсь к Александру Градскому всё с тем же вопросом, именно по поводу реальности этого словосочетания - "непризнанный гений".

А. Градский: Бывают непризнанные гении. Мы не можем это определить. Я объясню, почему. Это надо обязательно разъяснить. Дело всё в том, что если некий гений, неизвестный нам с вами, на сегодняшний момент не признан, и мы не знаем, кто такой...

Как вы там сказали? Кого вы там играли? Тица? Я одного Тица знал. Гуго Тиц, он был гениальный педагог по вокалу. Правда, он меня не принял в консерваторию, а потом мы с ним встретились, и он меня как-то… У Нины Александровны Вербовой спросил: «Это кто такой, этот парень?». Она говорит: «А Вы его не приняли!». Он: «Как это так? Не понял…».

Ну это ладно. Значит: почему? Потому что, ну вот помрём мы, а может быть дядю Васю дворника, которого мы с вами не знаем, его как раз в этот момент и признают. Поэтому мы об этом судить не можем. А если серьёзно – давайте так. Я бы разделил, в особенности то, что происходит сейчас в нашей жизни, на несколько таких условных подотрядов или категорий. Первое: что есть гений в том понятии, в котором мы сегодня удобнее всего это охарактеризуем. Я здесь согласен полностью с Мишей (поэтом-песенником М. Таничем, - О.П.), что это человек, который умеет что-то делать такое в своей профессии, чего не умеет делать никто. И люди, по профессиональным качествам существующие, его имя и его дела будут передавать из поколения в поколение. Всё.

Второе. Условно говоря, гений Велимир Хлебников известен сегодня, может быть 50-60 тысячам, а то может быть и меньше, поклонникам его литературы во всём мире…

А. Варгафтик: Тогда с чего Вы взяли, что он гений?

А. Градский: Потому что он существует на сегодняшний день хотя бы для 50 тысяч человек. А многие поэты этого не делают. Вы цитировали Баратынского, я его цитировать не буду, я очень люблю его, просто это единственное, что можно сказать: раз Вы его цитируете, значит он в профессиональном смысле сохранился, значит он сделал что-то такое, что не сделали какие-то другие поэты. Значит он абсолютно великий поэт, гений и так далее.

Далее. Признан большим количеством людей, миллионами людей, сотнями миллионов людей – ну тогда это Пушкин. Признан меньшим количеством людей? Это не имеет никакого значения. Большой гений, маленький гений… В данном случае человек просто переживает своё время, время других последующих поколений…

И последнее. Сегодня всё-таки есть ещё один аспект очень важный. Это, скажем так, флёр сегодняшних средств массовой информации. То, чего не было у Баха, чего не было у Моцарта. Там была случайность, Мендельсон нашёл на чердаке тетрадь баховских нот, вы всё это знаете… А флёр такой…

А. Варгафтик: Я на самом деле не знаю, это так рассказывали средства информации времён Мендельсона.

А. Градский: Нет, это точная история. Зачем Мендельсону-то врать, он же на телевидении не работал.

А. Варгафтик: Есть версия, что Баха как знали, так и знали, и никто на самом деле его не воскрешал. Просто вдруг он стал хорошо продаваться.

А. Градский: Нет, его знали, его знали, но, понимаете, его не популяризировали, это правда. И я бы закончил это вот чем. Сегодня, благодаря средствам массовой информации, происходит то, что я называю надуванием. То есть как лягушку марктвеновскую надували в одно место, и она раздувалась огромным макаром. Получается, что у простого человека, неподготовленного, иногда возникает ощущение, что вот этот вот артист, или этот музыкант, или этот певец, или этот художник, или этот скрипач, или этот оркестрант, или этот тот, кто выпиливает лобзиком, что раз его вот так вот подают – телевидение, средства массовой информации, газеты и так далее – значит он точно гений. Профессионалы при этом знают, что это величина дутая. Поэтому профессионалы в этом смысле спокойны, потому что они знают, что сейчас вот помрут те, кто его пропагандировал, помрут те, кто любил этого… Тот сам помрёт, выдохнется… И от него останется то, что профессионалы НЕ ПЕРЕДАДУТ другим профессионалам в этом жанре.

Поэтому истинно одарённые люди – в любой профессии – абсолютно спокойны, если они сегодня не признаны, но если они совершенно точно знают, что В ЕДИНИЦУ ВРЕМЕНИ В СВОЕЙ ПРОФЕССИИ ОНИ СПОСОБНЫ НА БОЛЬШОЙ ПОСТУПОК.

А. Варгафтик: Александр Градский! (аплодисменты)

А. Градский: Я забыл важную вещь. Если человек чувствует себя высоко одарённым, и если ему удаётся доказать это окружающим, обычно что происходит. Происходит САМОЗАВОД. То есть ты от людей, которые тебя признают, любят и стремятся тебя слушать или смотреть твои картины, если можешь, то ты получаешь вот этот энергетический удар. И обязанность. То есть истинно одарённый художник, настоящий, как я понимаю, он от людей, которые его признают, получает вот этот вот дополнительный заряд творческой энергии, и этот обмен энергией продолжается до тех пор, пока человек не погибает или не умирает. Иногда это кончается тем, что человек не очень одарённый, случайно получивший успех, - он, набравшись этой ответственности, если хотите, становится более значимым художником. Он, может быть, не становится гением, но у него получается лучше его дело.

А. Варгафтик: Ну да, признание обязывает.

А. Градский: Не поэтому! Не просто признание обязывает, а он хочет большего. Это как кайф, как определённого рода наркотик. Он хочет большего успеха! Он думает, что если он будет работать, - да, успех будет. Он перестаёт работать – люди его забывают, он удивляется – в чём тут дело? Начинает заниматься пиаром, ещё чем-то. Ничего не получается!..

«Телеперехват» Олега Петухова

[Обсудить на форуме]

Alexander Gradsky - Unofficial site

АГ в «Оркестровой яме»

Alexander Gradsky - Unofficial site

© Web Site: Vladimir Timinsky 1999-2016